159 
– Да пошел ты в жопу, – пробормотал Черепанов, спускаясь по лестнице. – с дороги! – Он отпихнул не успевшего убраться преторианца. Одного из немногих, оставшихся верными Сабину и своему префекту. – С дороги! – Он прошел через шеренгу дворцовой охраны, его тут же обступили его собственные телохранители – легионеры, которые, выстроившись клином, легко раздвинули толпу. Народ не препятствовал. Он еще не созрел для хорошей драки, но дай ему время…
Германцы Коршунова ждали его на площади. Вокруг них уже собралась толпа, кое-кто выкрикивал угрозы… Но напасть на грозных всадников римляне не решались.
– Генка! – Коршунов выехал вперед, навстречу Черепанову. Берегед и Сигисбарн тут же устремились следом, прикрывая своего рикса, – очень правильный рефлекс. – Ну что? Что ты решил?
– Ничего, – буркнул Черепанов. – Коня мне. И – поехали. По дороге разберемся.
– Куда поедем?
– Сначала – к дому Помпея, [103] заберем внука Гордиана-старшего, а потом – к Корнелии.
С мальчишкой проблем не было. То есть в доме околачивались с полсотни охранников, присланных Сенатом, но при виде тысячи ауксилариев-германцев они моментально наделали в штаны и побросали оружие. Гордиан-самый-младший вел себя достойно, страха не выказал, хотя коленки у пацана дрожали.
– Крутой мужик будет, когда вырастет, – заметил Коршунов, собственноручно подсаживая мальчугана на коня.
– Если вырастет, – буркнул Черепанов, который еще не решил, как поступить. Мальчишка его знал и смотрел с надеждой. Черепанов хмуро улыбнулся – и пацаненок расцвел: ну конечно, храбрый дядя Геннадий не причинит ему зла. Стоит ли Империи одна детская улыбка? А хрен его знает…
А вот к особняку Корнелии Черепанову так просто подъехать не удалось. Перегораживая улицу, шеренгами, сомкнув щиты, ощетинившись копьями, стояли хмурые вигилы. Не менее нескольких сотен. А впереди – префект Секст Габиний Оптимиан собственной персоной.
– Именем Августа Максимина! – рявкнул Скулди. – С дороги!
– Он больше не Август, твой фракийский варвар! – гаркнул префект вигилов. – Именем Августов Гордианов! А где же ваш храбрый командир Геннадий Череп? Как всегда прячется за чужими спинами?
– Пусти-ка! – сказал Черепанов, посылая коня вперед, мимо Скулди.
– Ты куда? – воскликнул Коршунов. – Погоди!
– Не лезь, Леха! Это наше личное дело! – по-русски произнес Черепанов. И скомандовал по-латыни: – Всем стоять!
– Сдурел? – выкрикнул Коршунов по-русски. – Генка!
Но Черепанов, не слушая, спрыгнул на мостовую и уже шел навстречу своему давнему врагу.
– …Ну давай, варвар! – играя клинком, процедил трибун. – Ты и я. И Корнелия, которая достанется победителю! Согласен?
Вместо ответа Черепанов молча сдвинул шлем и вытянул из ножен меч…
Б-бан-нг!
Арбалетный болт провыл над самым плечом Геннадия и угодил точно в левую сторону великолепной кирасы префекта претория. Говорят, отборная испанская броня держала арбалетный болт, даже выпущенный практически в упор. Но до создания толедской стали – еще много-много веков, а римский доспех… болт прошел навылет и застрял в щите одного из вигилов, а патриций Секст Габиний Оптимиан уронил оружие, опрокинулся на спину и умер.
– Ты, Генка, даешь! – по-русски бросил Коршунов, опуская арбалет. – Нашел время в рыцаря играть!
– Бес попутал, – тоже по-русски пробормотал Геннадий, глядя на труп.
И впрямь, что это на него нашло?
– Вигилы! – рявкнул Черепанов в полную мощь тренированной глотки. – Слушай меня! Я – посланец императора Максимина легат Геннадий Павел Череп! За моей спиной – полторы тысячи ветеранов германской войны. Вы не виноваты. Вас привел сюда человек, который предал императора. Теперь он мертв. Именем Гая Юлия Вера Максимина Августа я приказываю вам проваливать! Считаю до десяти… Всех, кто останется, когда я закончу счет, мы передавим, как крыс! Р-раз!..
– Они не причинили тебе зла? – спросил Геннадий, обнимая заплаканную Корнелию.
– Нет-нет, что ты! – И тут она увидела заполнивших парк всадников и своего младшего брата, сидевшего на коне между двумя страшными германцами с вызеленнеными щеками. Глаза ее потухли, губы задрожали: – Геннадий… что?.. Ты…
– Не бойся, моя хорошая, – мягко произнес Черепанов. – Никто не причинит тебе зла. Я не позволю!
159 
