38 
Она не удержалась и хихикнула, а маркиз поднял голову и задал вопрос:
— Что вас позабавило?
— Некоторые замечания Чампкинса.
— Он истинный оригинал, — заметил маркиз, — и я все гадаю, каково ему придется в замке. Если бы дело шло о каком-нибудь другом человеке, я считал бы, что он побоится проявлять свою саксонскую натуру, но Чампкинс явно останется самим собой.
— Я уверен, что так и будет, милорд, — согласился с ним мистер Фолкнер, — и к тому же позвольте заверить вас, что мы не такие варвары, какими вы нас считаете.
Маркиз рассмеялся. Потом сказал:
— Если вы станете обижаться на мои слова, то обещаю вам, что поверну назад и отправлюсь прямиком в Лондон. Я отлично сознаю, что отец будет недоволен моим внешним видом, моими речами и, разумеется, моим образом мыслей, но он должен принимать меня таким, каков я есть, иначе мне останется только уехать жить на юг.
Мистер Фолкнер промолчал, а Эрайна подумала, что была права: маркиз и есть рыцарь, готовый вступить в бой со всяким, кто станет у него на пути.
Море слегка волновалось, почти незаметно, и Эрайна после завтрака долго стояла на палубе, глядя, как удаляется берег Англии, и порою обращая взгляд на север, туда, где небо касалось волн.
— У вас такой вид, как будто вы радуетесь, — с оттенком зависти в голосе произнес маркиз.
— Я вдруг поняла, насколько все это интересно, — ответила Эрайна. — Вы были правы, когда говорили о приключении.
— Не слишком приятном для меня.
— Но оно должно быть увлекательным! — настаивала Эрайна. — Приключения, даже если они опасны и сопряжены с неудобствами, дают нам новые стимулы, и я уверена, открывают такие новые горизонты, о существовании которых мы и не подозревали прежде.
Голос ее звучал так увлеченно, что маркиз поглядел на нее с удивлением.
Он ожидал видеть ее испуганной и смущенной! Вместо этого она сияет каким-то особым внутренним светом и вся вибрирует от возбуждения.
— Я рад, что вы так думаете, — сказал он. — Я опасался, что вы будете чувствовать себя несчастной из-за разлуки с матерью и наше путешествие окажется весьма мрачным.
— Было бы очень эгоистично с моей стороны, если бы я думала только о себе, — возразила Эрайна. — Я читала о рыцарях, которых в борьбе со злом вдохновляли дамы, чьей благосклонности они добивались.
Она умолкла, потом заговорила слегка смущенно:
— Сейчас я единственная дама возле вас… и надеюсь хотя бы в малой степени вдохновить вас на то, чтобы вы… не считали себя обиженным.
Она запнулась перед последним словом; дослушав ее, маркиз спросил:
— Откуда вам известно, что я чувствую? Я не распространялся на эту тему.
— Возможно, вы считаете мои слова дерзостью, — сказала Эрайна, глядя мимо него, — но когда вы говорили мне, что не хотите возвращаться в Шотландию, где ваш отец принудит вас жениться на шотландской девушке, я поняла, как глубоко вы возмущены, как вам ненавистна… и обидна необходимость покинуть Лондон… и ваших друзей.
Выговорив слово «друзей», Эрайна вспомнила о пуховке для пудры и подумала, что, вероятно, маркиза удерживало в Лондоне и кое-что еще.
— Ваши ощущения верны, — ответил он. — Вы очень чутко уловили суть, и я уверен, что вы в состоянии мне помочь.
— Я надеюсь на это, — сказала Эрайна. — Но я еще не имела возможности выразить вам, как мне стыдно, что я… уснула, когда вы рассказывали мне такие интересные вещи прошлой ночью.
Она взглянула на него снизу вверх и произнесла умоляющим тоном:
— Пожалуйста… о, пожалуйста, не обижайтесь на меня и расскажите мне все снова. Обещаю вам, что больше не усну.
Маркиз улыбнулся.
— Это было понятно. Вы пережили очень длинный день и, как я подозреваю, вряд ли много спали в предыдущую ночь.
Это была правда — не только потому она не спала, что тревожилась о разлуке с матерью, но и потому, что мать все время нуждалась во внимании. Эрайна не меньше шести раз поднималась с постели в самые глухие ночные часы, чтобы поправить матери подушки или подать питье.
— С моей стороны это было очень невежливо, — проговорила Эрайна. — Было бы чудесно, если бы я могла хоть что-то сделать для вас и не чувствовать себя… в неоплатном долгу.
— Я уже объяснял вам, что это я ваш должник, — возразил маркиз. — И я, само собой, продолжу рассказ, начатый прошлым вечером. Я полагаю, вы достаточно умны, чтобы понять, что, будь мы настоящими мужем и женой, вам пришлось бы узнать гораздо больше обо мне, чем вы знаете теперь.
38 
