очень нудно 
43 
— Ты могла бросить ему что-то вроде кости, — протянула наконец Лилиан.
— Какой именно кости? — с подозрением переспросила Аннабел.
— О, просто позволь ему тебя поцеловать, если именно так можно заткнуть ему рот, — небрежно бросила Лилиан.
Аннабел, растерявшись от неожиданности, резко остановилась.
— Господи, Лилиан, я неспособна на такое!
— Но почему? Ты ведь уже целовалась раньше. Верно?
— Да, но…
— Тогда не все ли равно, чьи это губы? Только постарайся, чтобы вас не увидели, и не затягивай удовольствия. Главное — как можно скорее с этим покончить. Тогда и волки будут сыты, и овцы целы, то есть и мистер Хант успокоится, и наш секрет будет в безопасности.
Аннабел со сдавленным смехом покачала головой, но сердце забилось с почти болезненной силой. В памяти сразу всплыл тот поцелуй в театре панорамы, те секунды чувственного урагана, который оставил ее потрясенной и лишившейся дара речи.
— Только ясно дай понять, что один поцелуй — это все, на что он может рассчитывать, — предупредила Лилиан, — и что больше этому не бывать.
— Прости, если я брошу тень на твои планы, но они воняют, как долго пролежавшая на солнце рыба. Существует огромная разница между теми, кому принадлежат губы, и если их хозяин мистер Хант, я не желаю даже думать ни о чем подобном! И он никогда не удовлетворится чем-то тривиальным вроде поцелуя, а кроме этого, я ничего предложить не могу.
— Ты действительно находишь мистера Ханта столь омерзительным? — лениво осведомилась Лилиан. — Но он не так уж плох. Я бы даже осмелилась назвать его красивым.
— Он настолько несносен, что я никогда не замечала его внешности. Но должна признать, что он…
Аннабел смущенно замолчала, рассматривая проблему в новом и совершенно необычном свете.
Объективно говоря… в тех невероятных обстоятельствах, когда кто-то вообще может быть объективен насчет Саймона Ханта, он действительно неплох собой. Правда, эпитет «красивый» обычно относится к людям с точеными чертами лица и стройными, элегантными фигурами. Но Саймон Хант, с его дерзкой физиономией, горящими черными глазами, носищем, который мог принадлежать исключительно мужчине, и широким ртом, в уголках которого вечно таится неуместная веселость… Даже необычный рост и массивная фигура, казалось, удивительно ему шли. Словно сама природа признавала, что он не из тех созданий, которые довольствуются полумерами.
С самой первой встречи ей было не по себе в его присутствии. Хотя Аннабел никогда не видела его иначе, чем безупречно одетым и прекрасно владеющим собой, все же остро ощущала, что Хант в лучшем случае был лишь наполовину укрощен. Интуиция предупреждала, что за его издевательской манерой вести себя и лощеным фасадом скрывается человек, способный на тревожащие глубины страсти, а может, и на жестокость. И вряд ли он способен кому-то покориться.
Она пыталась представить смуглое лицо Ханта, нависшее над ней, жаркое тавро его рта, руки, смыкающиеся на ее талии… все как раньше, если не считать того, что на этот раз она с готовностью отдастся его поцелую.
Он всего лишь мужчина, нервно напомнила себе Аннабел. А поцелуй действительно ничего такого не значит. Но на тот момент, пока он будет длиться, между ними возникнет особая близость. Кроме того, после этого Саймон Хант при каждой новой встрече станет молчаливо злорадствовать. Вынести такое будет трудно.
Девушка потерла лоб, который вдруг заныл, словно от удара битой.
— Не можем мы просто проигнорировать все, что было, и понадеяться, что у него хватит воспитания не болтать на всех углах?
— О да, как же, — саркастически фыркнула Лилиан. — Мистер Хант и хорошее воспитание, можно сказать, неотъемлемы друг от друга. Но не важно. Давай скрестим пальцы на удачу и станем выжидать… если твои нервы способны такое вынести.
Аннабел, снова застонав, принялась массировать виски.
— Ну хорошо. Я поговорю с ним сегодня. И… — она немного поколебалась, — и даже поцелую его, если уж так необходимо. Но посчитаю это более чем достаточной платой за подаренные мне платья.
Губы Лилиан искривила довольная улыбка.
— Уверена, что вы с мистером Хантом сумеете прийти к какому-то соглашению.
Расставшись с подругами в холле, Аннабел поднялась к себе немного подремать, что, как она надеялась, восстановит ее силы перед вечерним балом. Матери нигде не было видно. Она скорее всего предпочла выпить чаю с приятельницами в нижнем салоне. Аннабел радовалась ее отсутствию, позволившему ей переодеться и умыться без необходимости отвечать на нежелательные вопросы. Хотя Филиппа была любящей и снисходительной родительницей, она вряд ли обрадовалась бы известию о столь непростительной проделке.
43 
