29 
Крик отчаяния сорвался с ее губ.
Как могла она не сообразить, что он дурачит ее!
Злость от этой мысли превосходила даже страх.
Генерал с силой сжимал ее запястье до тех пор, пока пальцы не разжались и нож не упал на мягкий ковер.
Теперь она всецело была в его власти, а он смотрел на нее, как ей показалось, с нескрываемой издевкой.
— Что ж, ты недостаточно ловкий соперник!
— Я ненавижу тебя! — выдохнула Илена. — Ненавижу и презираю тебя! Оставь... оставь меня в покое!
— А если не оставлю, что ты будешь делать?
Тяжесть его тела становилась невыносимой.
Запястье ужасно болело, а от мысли, что стальные пальцы все еще сжимают его, хотелось кричать.
Илена чувствовала дыхание разбойника, а странное выражение его глаз пугало ее.
Страх, который неожиданно охватил ее, она еще никогда доселе не испытывала.
Она уже не чувствовала себя княжной, борющейся с разбойником, — теперь просто женщина сопротивлялась мужчине.
И было заведомо известно, что проиграет она, от чего бессильная злость сменилась животным страхом.
Она ужасно боялась того, что может произойти, и прекрасно понимала, что не в ее силах заставить его отказаться от мысли, будто она должна принадлежать ему.
— Нет!.. Нет!.. Нет!
Ее голос звучал тихо и подавленно.
Она сама не знала, что теперь в ее взгляде уже нет злости и презрения.
Наоборот, ее глаза молили о пощаде, она напоминала ребенка, который боится темноты и не знает, как справиться со своим испугом.
В течение нескольких долгих минут, показавшихся ей вечностью, генерал изучающе смотрел на нее и каким-то необъяснимым способом заглянул в самые потаенные глубины ее души.
Наконец он произнес:
— Мне трудно решить, что делать, учитывая твою непредсказуемость: поцеловать тебя или ударить!
С усилием, задыхаясь от его веса, Илена прошептала:
— Если бы у меня был выбор... я на твоем месте... лучше бы ударила меня... потому что именно этого... стоит ожидать от разбойника.
Она очень хотела, чтобы ее голос звучал уверенно и спокойно, однако с ее губ слетали слабые, беспомощные звуки.
Генерал засмеялся.
— Что ж, в недалеком будущем я обязательно вспомню о твоих предпочтениях!
Он встал с кровати, освободив Илену.
Ее платье было помято и взъерошено; она быстренько села, выпрямилась и торопливо разгладила его.
Владилас направился к выходу и, задержавшись у стены, сказал:
— Спокойной ночи, Илена! Помни, что тебя хорошо охраняют, и было бы глупо с твоей стороны пытаться покинуть это место без моего разрешения.
Он не стал дожидаться ответа и прошел в собственную палатку, тщательно застегнув все кнопки со своей стороны.
Несколько секунд Илена сидела в оцепенении, потом с облегчением вздохнула: то, чего она так боялась, не произошло.
Потом все ее тело охватила неожиданная слабость, и она упала на подушки.
Надо как можно скорее заснуть, думала она, чтобы завтра была свежая голова: следует хоть немного разобраться в этом невероятном хаосе, обрушившемся на нее.
Неужели еще нынешним утром она была свободна, счастлива и защищена в своем собственном дворце, как единоличная правительница Зокалы, и не собиралась ни за кого выходить замуж, несмотря на все увещевания премьер-министра?
И вот теперь она замужем, ее муж — разбойник, человек вне закона, человек, которого она ненавидит каждой своей клеточкой и точно так же боится.
Как могло такое произойти?
Ответ лежал на поверхности.
Просто этому человеку хватило ума собрать самое современное оружие и несколько сотен человек под свое командование и поставить ультиматум ей, княжне Зокалы.
И какую бы ненависть к нему ни испытывала, Илена понимала — он образован и культурен настолько, чтобы знать толк в еде, винах и танцах.
Но в то же время он нагонял на нее смертельный страх.
— Что я наделала? О Господи, что я наделала? — не сдержавшись, простонала она.
Чувствуя себя совершенно обессиленной, истощенной и потрясенной происшедшим, Илена решила постараться заснуть.
Она медленно разделась и обвела взглядом помещение.
Очевидно, до того как эту палатку отдали ей, она принадлежала генералу.
Он и в самом деле не любит отказывать себе в удобствах, думала она, располагаясь на белоснежных простынях и укрываясь теплым пуховым одеялом, таким же легким и удобным, как во дворце.
29 
