ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Илена лежала на своей кровати, чувствуя, что еще никогда в жизни не была так одинока, как сейчас.

Она специально переоделась к ужину в красивое белое платье, оправдывая себя тем, что отец одобрил бы ее желание не надевать черное.

— Я ненавижу одетых в траур женщин, — сказал он как-то после смерти матери и настоял на том, чтобы она носила белое и бежевое задолго до окончания траура.

— Теперь я княгиня и могу делать что захочу, — вслух произнесла Илена, хотя понимала: как бы громко ни звучали эти слова, они были неправдой.

Теперь она обязана делать лишь то, что захочет князь!

А если посмеет не подчиниться, то он снова будет в ярости, как в ту минуту, когда увидел, что князь Томилав хочет поцеловать ее.

Но, надев красивое платье, она искренне надеялась, что даже такой строгий критик, как ее муж, не сможет придраться к ее безукоризненной внешности.

Девушка спустилась вниз, чтобы встретить там Владиласа и попросить у него позволения работать вместе с ним в долине, а также помогать людям с переездом.

Его там не оказалось.

Спустя час в столовую, где она ждала, вошел дворецкий.

— Как я понимаю, ваша светлость, — объявил он, — его светлость к обеду не явится.

— Почему вы так решили? — сердито спросила Илена.

— Я слышал, ваша светлость, на одном участке произошел несчастный случай, и его светлость выясняет, что там стряслось.

— А его светлость не пострадал?

— О нет, ваша светлость, мне сообщили, не произошло ничего серьезного.

Последние слова заглушили в ней желание самой спуститься в долину, дабы узнать о случившемся.

Единственное, что ей оставалось, это ждать князя.

Она поужинала в одиночестве, окруженная, правда, множеством слуг, готовых выполнить любое ее изволение.

Еда была просто великолепной, но Илене показалось чрезмерным такое количество блюд.

Она отведала понемногу из каждого в соответствии с правилами этикета, затем встала из-за стола и поблагодарила за ужин.

— Сообщите мне, — велела она напоследок, — как только его светлость вернется. Я буду в кабинете.

Она медленно шла по коридору, уставленному оригинальной резной мебелью, мимо портретов далеких предков Владиласа, и думала: нет необходимости доказывать, что князь просто не хочет видеть ее, так же как не хотел, чтобы она ехала с ним в замок.

Сейчас он ведет себя так, словно прибыл сюда один и никто не ждет его дома.

Она еще больше утвердилась в своей правоте, когда, прождав до одиннадцати часов, поднялась наверх.

Конечно, несчастный случай на участке всего лишь предлог, а на самом деле он просто танцует где-нибудь под звуки цыганской скрипки.

Телия, наверное, вместе с ним, и отныне так будет всегда.

«Но я не могу... я не могу выносить это!» — выходила она из себя, пока Грета помогала ей раздеваться.

— И я не собираюсь выносить это! — воскликнула она вслух, оставшись одна в темноте своей спальни.

Будущее казалось ей большим темным тоннелем, у которого нет конца, а лишь мрак и отчаяние со всех сторон.

Илена думала, как счастлива была до тех пор, пока ей не пришла в голову эта дурацкая мысль залезть на гору Бела и шпионить за паликарами, в результате чего она оказалась женой Владиласа.

Тогда она могла спокойно кататься на лошадях в сопровождении офицеров кавалерии, а так как отец был не способен управлять государством, ее собственное слово воспринималось как главное и решающее.

«Я правила страной, но теперь никто не будет слушать меня, а Владилас изменит все по-своему!

Она пыталась убедить себя, что ненавидит его еще больше, чем раньше, но должна была признать, что это неправда.

На самом деле она уже давно стала тайно уважать его и восхищаться им, видя, с каким достоинством и готовностью он возложил на себя бремя управления страной.

Несомненно, спустя годы он станет настоящим героем ее страны, и каждый житель будет восхвалять его силу и целеустремленность.

А он, зная о своей красоте, будет соблазнять многих женщин, таких же прекрасных, как Телия.

С ними он станет проводить часы досуга, а жену использовать лишь во время публичных выступлений и празднеств.

  47