12 
— А что же будешь носить ты сама? — едва улыбнувшись, поинтересовалась Кармела.
— Я думаю заставить Джимми отвезти меня в Париж.
Ну, а уж там я позабочусь о своих нарядах.
— Париж? Разве это разумно, отправляться сейчас в Париж?
— Видишь ли, все французские знакомые живут в других частях Франции, вряд ли я встречу кого-нибудь из них. Если же и встречу, всего лишь представлю Джимми своим мужем.
Не вижу никаких причин, почему бы им не поверить мне.
— Похоже, у тебя нет и тени сомнения, что Джимми согласится на столь рискованный план.
При этих словах Кармела заметила беспокойство в глазах Фелисити, но та твердо заявила:
— Если Джимми любит меня, а я уверена в его любви, он не захочет, чтобы я отправилась в Гэйлстон, где меня заставят вступить в брак с избранником моего кузена Селвина.
Кармела не стала спорить, не находя аргументов против слов подруги:
Но ей все же не хотелось верить, будто все Гэйлы так отвратительны, какими они казались Фелисити.
Однако она прекрасно знала, что любой опекун обладал неограниченной властью над молоденькой девушкой, пока той не исполнится двадцать один год. Власть эта ничем не отличалась от дарованной богом родительской.
И если граф действительно задумал выдать свою подопечную замуж, Фелисити никак не сможет помешать его планам, и ей придется предстать перед алтарем и поклясться в верности нелюбимому человеку.
Родители Кармелы были для дочери образцом, счастья и любви. Ей всегда представлялось, как и они с Фелисити однажды найдут свое счастье. Теперь она надеялась, что Джимми окажется для ее подруги тем единственным любимым, о котором она грезила.
— Но мне по-прежнему кажется… тебе не следует так поступать… Это не правильно.
Фелисити даже не слушала ее, отбрасывая крышку дорожного сундука, с которого сняли перевязь, и открывая следующие замки.
— Мне кажется, я заметила в Лондоне, как горничные, укладывая сундук, положили тот наряд на самый верх, — бормотала она, — я еще тогда подумала, что он отлично подойдет тебе для путешествия.
— Вижу, тебе и в голову не приходило, будто я могу отказаться, — заметила Кармела.
— Неужели ты смогла бы отказать мне, когда это так много для меня значит? — удивилась Фелисити. — Ты ведь знаешь, если бы существовало другое решение проблемы, я бы избавила тебя от всего этого.
— Ты принесла мне избавление от этих ужасных детей, — улыбнулась Кармела.
— И каким бы свирепым ни оказался кузен Селвин, он не может быть хуже Тимоти Купера! — проговорила она уже со смехом, но тут же серьезно сказала:
— Мне становится страшно при одной мысли о… поездке в Гэйлстон…
Я каждую минуту буду с ужасом ожидать разоблачения и позора…
— Это не должно продлиться слишком долго, — успокаивающе заверила Фелисити. — Как только я выйду замуж за Джимми, ты уедешь оттуда.
— А как мне поступить потом?
— Отправишься сюда и в доме Джимми будешь ждать, пока мы не вернемся из-за границы. Тогда мы обсудим твое будущее, и я обещаю, дорогая моя подруга, мы все устроим.
Так, чтобы тебе жилось спокойно и счастливо.
— Ты же знаешь, я не смогу принять денег… — неловко запротестовала Кармела.
— Если ты начнешь подобные разговоры, я тебя побью! — заявила Фелисити. — Ты думаешь, будто я собираюсь выслушивать все эти недовольства по поводу моего капитала от тебя или от Джимми, словно это какие-то грязные деньги?
Вы дождетесь, что все, чем я обладаю, я засуну в мешок и выброшу в море!
Ее яростный выпад заставил Кармелу засмеяться, тем не менее, она настаивала:
— Я обязательно найду, чем заниматься, и стану сама зарабатывать себе на жизнь.
— Тебе просто придется выйти замуж, — возразила Фелисити. — Мы отыщем тебе очаровательного мужа, почти такого же хорошего, как Джимми, и вы счастливо проживете всю оставшуюся жизнь вместе.
— Вряд ли… — начала было Кармела, но Фелисити уже вытаскивала платья из дорожного сундука, и слова замерли на губах девушки.
Она и представить себе не могла, насколько прекрасны эти наряды, сшитые по случаю траура из разных тканей лилового, фиолетового и сиреневого оттенков.
В сундуке лежало и белое платье, расшитое фиалками, с лиловыми лентами в цвет вышивки, а также вечернее платье, все сверкавшее стразами, напоминавшими блеск аметистов и бриллиантов.
— Ты и правда… собиралась надевать все эти наряды?.. — спросила Кармела.
12 
