23 
— Благодарю вас.
Поднимаясь по лестнице, Кармела чувствовала, что с облегчением оставляет графа.
Встреча с миссис Хантли несколько утешила Кар мелу.
Было приятно слушать ее экспансивные рассказы о том, какой очаровательной маленькой девочкой была она, то есть Фелисити, и как все тосковали по ее бабушке.
— В доме никогда больше не появлялось никого, хоть немного напоминавшего ее светлость, — ни на минуту не умолкала миссис Хантли, помогая Кармеле высвободиться из дорожного костюма. — Когда здесь, в Гэйлстоне, устраивали балы, она выглядела… ну совсем как королева. Такие вот дела, тогда я была еще молода, и сам дом казался мне настоящим королевским дворцом.
— Да, он и сейчас такой! — улыбнулась Кармела.
— Право, мы сильно надеемся, его светлость не забудет об увеселениях, и балы опять будут проводиться здесь, как в старые добрые времена, — призналась миссис Хантли.
И она продолжала рассказывать, как тоскливо стало в доме, когда пришло известие о гибели молодого виконта во Франции, и как граф, отец барышни, так никогда и не оправился от удара.
— Его светлость не смог вынести трагическую весть, это так! — заметила миссис Хантли. — Я, бывало, жалела, что вы не возвратились сюда ободрить его. Как-никак, ваша светлость, вы ведь родная ему, плоть и кровь, если уж так говорить.
— Думаю, никому и в голову не приходило, будто я вернусь когда-либо сюда! — отрезала Кармела.
Она почувствовала, что миссис Хантли словно упрекает ее за невнимание к отцу. Но домоправительница заключила:
— Вся эта борьба внутри семейства — плохое дело, ваша светлость, и спорить тут не о чем! И так нехорошо, когда народы между собой воюют, но когда мать — против сына, и семья разбита, совсем уж не правильно, и никто не сможет доказать мне обратное!
— Я совершенно согласна с вами, — призналась Кармела.
— Вот и ладно, теперь вы вернулись назад, ваша светлость, и хотя ваш отец не с нами, господь да упокоит его душу, не сомневаюсь, вы поможете его светлости, новому графу, как никто другой не сможет ему помочь.
Кармела, однако, была склонна предполагать, что его светлость достаточно самостоятелен и не нуждается ни в чьей помощи.
Чем больше она думала о нем, тем больше приходила к убеждению, сколь опасен этот человек. Хотя опасен вовсе не тем, чего опасалась Фелисити.
Она твердо знала: ей следует быть аккуратной в общении с ним. Граф слишком внимательно следит за каждым ее шагом, она ощущала это почти физически.
Для Селвина Гэйла было естественно относиться ко всему настороженно. Так бы он воспринял любого, кто прожил вдали от семьи столько лет. Но Кармеле это не нравилось.
Когда она переоделась в очередное, как всегда, восхитительное платье Фелисити, на этот раз белое, миссис Хантли проводила ее к лестнице. Траур подчеркивала лишь лиловая лента в волосах, да скромные лиловые домашние туфли.
— Вы прямо, как картинка, ваша светлость, вам все так идет! Хорошо бы вам здесь понравилось! Мы-то как рады вашему приезду. А если вам здесь будет в радость, то тогда и всем станет хорошо!
При этом миссис Хантли украдкой бросила взгляд поверх перил в холл, будто на всякий случай проверяя, не слышал ли ее граф.
«Даже слуги боятся его!»— подумала девушка и невольно задалась вопросом, почему. Она спускалась по лестнице, уверенная в непревзойденности своего внешнего вида — все было на высоте; и платье, и новая прическа, и незаметный слой пудры.
Пока лакей спешил открыть ей дверь, она услышала голоса и поняла, что граф не один.
К этому она не была готова, но постаралась взять себя в руки, приготовиться для встречи с кем-нибудь еще, втайне надеясь, что, если там и окажутся другие родственники Фелисити, она не допустит никакой ошибки и не скажет что-нибудь лишнее.
Войдя в гостиную, Кармела увидела беседовавшего с графом молодого человека, великолепно сложенного, выглядевшего именно так, как она обычно представляла себе настоящего денди.
Шейный платок ослепительно белого цвета был повязан сложным и хитрым узлом вокруг ворота рубашки, кончики которого торчали высоко вверх, выше линии его подбородка.
Его сюртук плотно облегал тело, и создавалось впечатление, словно его изваяли вместе с ним, так же неотразимы были панталоны цвета шампанского.
Высокие сапоги с золотыми пряжками были до блеска начищены, а когда он переложил руку, драгоценный камень в его перстне заиграл в солнечном луче, падавшем из окна.
23 
