163 
Причем автомобили были не хуже грюнвальдских! А уж Грюнвальд был пастбищем, на котором паслись самые дорогие автомобили Мюнхена - самого богатого города в Германии...
* * *
Пилипенко не доверил Ваське нести сумку со мной, телефоном и документами. Нес сам. И принес меня черт знает куда!
Розово-голубые салоны с высокими потолками, с кондиционерами, как у нас в грюнвальдском доме Фридриха, с поилками на подставочках - чтобы не дай Бог, Кошечке или Собачке не пришлось бы низко наклоняться над чашечкой! Это может привести к искривлению шейных позвоночничков, как когда-то мне объясняла Дженни...
Повсюду розовые и голубые подушечки, на коврах валяются искусственные косточки, игрушек - не счесть! Специальные деревца, по которым можно лазить, а внизу - мягкое утолщение. Чтобы драть когтями, если так уж приспичит...
Вокруг этих Кошечек и Собачек так и вьются очень интеллигентного вида Люди в шелковых голубых и розовых халатах. Кто по-французски говорит, кто по-английски, кто по-испански... Чтобы каждый Клиент в пансионе имел бы тот язык, к которому он привык у себя на родине. Да и с Хозяевами Клиентов так общаться легче.
Отвели мне небольшую комнатку - голубую. В одной плошке - кристально чистая водичка, в другой - некиснущее свежее молочко. На всякий случай. Потому что столовая для нас, Котов, - в другом месте. Ну, и конечно, постель - потрясающая! Пушисто-мягкое корытце с уймой подстилочек и крохотных подушечек.
* * *
Ничего нашего российского! Все заграничное. Я даже кучу всяких немецких примочек узнал, которые видел в том Мюнхенском Кошачье-Собачьем магазине в Нойе-Перлахе, где мне покупали поводок, а для Дженни меховое пальтецо с капюшоном.
И по этим салонам тоскливо и важно шатались наманикюренные и невероятно причесанные Кошки, прилизанные и спесивые Коты - вперемежку с растерянно-истеричными Собачками, постриженными так, будто они секунду тому назад вернулись из циркового манежа.
Мы как-то с Фридрихом смотрели по "Цвайте Дойче Ферензее" - это такая немецкая телевизионная программа - цирковое представление из Женевы, и там выступали так постриженные Собачки. Мы с Фридрихом, глядя на них, чуть не обхохотались! Так это выглядело нелепо и претенциозно...
Однако скажу без ложной скромности - когда Пилипенко выпустил меня в этом великосветском салоне из сумки, и я появился в своей Рождественской красно-золотой жилетке, - все окружающие меня Коты, Кошки и Собачки замерли и уставились на меня, как на седьмое чудо света. В воздухе густо запахло нескрываемой завистью. Да здравствует моя подруга Таня Кох очень-очень русская немка!
Меня оформили, сличили копии документов, которые были у меня с собой, с теми, что уже имелись у Пилипенко, прочитали внимательно мое любимое меню, тут же изготовили мне "татарский бифштекс" из свежайшей телятины, и пока я пожирал его прямо в кабинете Пилипенко, все остальные служащие, оказавшиеся действительно интеллигентными и высокообразованными Людьми (не дурак был Пилипенко - сумел подобрать кадры!), изучали инструкцию пользования моим телефоном для связи с личным переводчиком "герра Мартына-Кыси фон Тифенбаха" в Мюнхене - фрау Кох.
* * *
Пожрав, я решил тут больше не задерживаться и немедленно отправиться домой - к Шуре. А вдруг у него просто испорчен телефон и нет денег его починить? Или у него отключили телефон за неуплату абонентных сумм? У нас уже такое бывало!.. И наверняка Шура сидит сейчас в тоске и одиночестве при мертвом телефоне дома, за своей старенькой пишущей машинкой, в которую уже месяц как вставлен чистый лист бумаги...
Я растолкал столпившихся у моего телефона, вскочил на стол Пилипенко и сам нажал "Мюнхенскую" кнопку. Все ахнули!
Послышался стрекот набора номера, два длинных гудка, и сразу же - голос Тани:
- Доктор Кох.
- Это я, - сказал я ей мысленно, по-Шелдрейсовски.
- Кыся! Миленький!.. А мы уж тут волнуемся... Ну, как ты там? Тебе не холодно?
- Нет. Таня, пожалуйста, скажи этим обалдуям, чтобы они дали мне машину и отвезли на проспект Науки, к шашлычной.
- Как?! Они тебя там даже не покормили? - возмутилась Таня.
- Нет-нет... С этим все в порядке. Просто там, у шашлычной, находится мой дом с Шурой Плоткиным.
- Понятно. Передай трубку главному. Я все скажу. И не забывай, что между Мюнхеном и Петербургом - два часа разницы.
163 
