169 
Когда я, запинаясь от сознания идиотизма такого плана, предложил этот вариант поиска Водилы, Митя посмотрел на меня с нескрываемым презрением:
- Чокнутый, что ли? - сказал он. - Ты от того, что своего Шуру в Америку упустил, совсем головкой тронулся! Кто ж так ищет?! Что это за самодеятельность?! Так и за десять лет не управишься. Нет, браток, эту позицию мы с тобой малость переиграем - ты мне счас хорошо опишешь своего Водилу, сам посидишь в машине, а я со своей милицейской ксивой разыщу там ихнего участкового и покалякаю с ним по-свойски. Понял?
- Спасибо тебе, Митя, - сказал я.
- "Спасибом" не отделаешься! - засмеялся Митя. - Будешь в Америке пришлешь мне вызов... Не боись, шучу я так!
Полтора часа спустя, в быстро сгущающейся темноте и поздно зажигающихся фонарях, мы с Митей подходили к дому Водилы.
Я сидел в сумке и без жилетки, чтобы Водила мог меня сразу узнать. Сумку на плече нес Митя, а в руке держал бумажку со всеми Водилиными данными. Впервые услышанные мною фамилия и имя Водилы оказались мне настолько чуждыми и непривычными, что нет смысла их здесь даже называть. Для меня он так навсегда и останется "Водилой" - дай Бог ему здоровья!..
От Мити попахивало водкой, луком и котлетами. Это он дома у участкового уполномоченного милиционера за компанию принял.
Участкового он нашел с большим трудом. Ходил по дворам, спрашивал, пока не наткнулся на какую-то разбитную бабешку, которая сразу же сказала:
- А, Витька наш? Так он уж поди лыка не вяжет. Счас сколько?
- Шесть, - ответил Митя.
- Точняк! - хохотнула бабешка. - Он к шести уже второй пузырь приканчивает. Вона его лестница! Второй этаж, направо - первая дверь.
Но это был злостный поклеп на участкового Витьку, как сказал мне Митя. Витька только-только начал было первый "пузырь", как тут к нему явился Митя, и Витька был трезв, как стеклышко.
Митя представился, показал удостоверение и описал моего Водилу. Витька сразу же сказал, что такого очень даже хорошо знает, но дать о нем сведения категорически отказывается, пока коллега Митя с ним не примет по стаканэ.
Пришлось принять. После чего Витька выразил сильное сомнение, что Митя сможет поговорить с Водилой. Потому что Водила в настоящий момент не Человек, а - Растение...
Он так и сказал - "РАСТЕНИЕ". Не разговаривает, ничего не понимает, движения - ноль, полный паралич. Дочка двенадцатилетняя его с кровати на коляску пересаживает и обратно. Однако под себя не ходит. Дочка как-то научилась понимать - когда ему судно подставить, когда "утку" подать. В доме чисто. Жена - на ладан дышит...
А недавно пришла бумага из следственного Управления Министерства внутренних дел, что Водила во всем оправдан - истинные виновники дела номер такого-то установлены, и Министерство внутренних дел приносит Водиле свои извинения.
- Ему эти извинения - как собаке пятая нога, - сказал участковый Витька и налил по второму стакану. - Или как рыбе зонтик. Его лечить надо, а не извиняться перед ним! А они...
Дальше пошел такой мат, что даже Митя не понял, что хотел сказать участковый Витька. Понял только, когда тот на весь дом прокричал:
- Кому служим, Митя?!! От стыда сдохнуть!..
Вот тут Митя отказался пить второй стакан, поблагодарил за все сведения и адрес моего Водилы, и ушел, сказав, что, во-первых, он, Митя, за рулем, а во-вторых, в машине его ждет один Клиент.
- Я хотел сказать - "приятель", но побоялся, что этот Витька сразу же заорет: "Давай сюда и приятеля!" Поэтому я и сказал - "Клиент". Не обижаешься? - спросил Митя.
* * *
Дверь нам открыла Настя - дочь Водилы. Я ее сразу узнал по Водилиным рассказам. Мы, когда по Германии с ним ехали, все уши мне про нее прожужжал.
Настя была в кухонном переднике, со столовой ложкой в руке. Митя сказал, что один старый друг хочет повидать ее папу.
- Проходите, - сказала Настя. - Он как-раз сейчас ужинает.
Митя снял куртку и теплые ботинки в прихожей, и в одних носках прошел со мной в комнату. Я сидел в сумке и сердце у меня колотилось, как сумасшедшее! Я даже задыхаться стал, а битый мой бок разболелся еще сильнее.
- Здравствуйте! - бодро сказал Митя и я выглянул из сумки. То ли Насте показалось, что я высунулся из сумки на это Митино "здравствуйте", то ли вообще мое появление показалось ей таким уж смешным, но, увидев меня, Настя весело расхохоталась!
Честно говоря, я приготовился к трагической ситуации, а Настя сразу же внесла в наш визит какую-то свою легкость, свое смирение перед Судьбой, свою самоотверженность, что ли... Хотя то, что я увидел - у меня никакого веселья не вызвало. В жутком больничном кресле на колесах, не идущим ни в какое сравнение с такими же инвалидными колясками в Германии, сидел мой Водила - худой, с серым, землистым лицом, с запавшими щеками, в повисшей на нем знакомой мне клетчатой теплой рубашке и с такими бессмысленно потухшими глазами, что мне чуть худо не стало!
169 
