46 
— Вставайте! — велел властный голос.
Софья открыла один глаз и увидела прямо над собой румяную физиономию с майорскими усами. Глазки под короткими бровками были гнусными. «С таким лучше не связываться», — благоразумно решила Софья и отбросила простыню. Добыв из-под кушетки свои пожитки, она, повинуясь властным жестам охранника, вышла в коридор.
Там ее поджидали еще двое амбалов в камуфляже. Они расступились, пропуская ее вперед, а потом погнали в холл, словно приблудившуюся овцу.
«Именно сюда попадают все, кто входит через парадную дверь», — догадалась Софья, очутившись посреди большого зала, которому дизайнеры постарались придать уютный вид. Однако пластмассовые фикусы выглядели слишком яркими и безвкусными, а света было слишком много. В одном из кресел сидел Тишка в тренировочном костюме с полотенцем на шее и таращился на нее. Софья, которая насмерть забыла про свое лицо в сыре, держалась с павлиньей важностью.'
Навстречу многочисленной процессии вышел хилый мужчина в деловом костюме, похожий на администратора, и пожевал тонкими бескровными губами. Вероятно, он намеревался что-то сказать, но Софья его опередила.
— Что, садисты? — звонко крикнула она, озирая всех по очереди отчаянными глазами. — Вам нравится издеваться над беззащитными людьми? Устроили тут дом пыток? Ну ничего, недолго мышкам веселиться, кот возвращается домой!
— Какой кот? — спросил один из амбалов.
— Я же говорю — чокнутая, — негромко пояснил второй, обращаясь к администратору. — Или нанюхалась чего-нибудь. Прыгала по коридору, словно блоха на паяльнике. Морду вон, всю вымазала какой-то дрянью.
Софья сделала глубокий выдох, швырнула шубку и сумку на соседний диванчик и двумя руками схватилась за лицо.
— Это вы во всем виноваты! — закричала она, пытаясь ногтями соскрести подсохший сырок.
И тут распахнулась входная дверь, и на пороге возникли двое хмурых мужчин. Один из них был Софье очень хорошо знаком. «Суданский!» — ахнула она про себя. Второй, молодой парень в шапке-петушке, не слишком оригинально воскликнул:
— Вот она!
Администратор живо обернулся к вновь прибывшим и с казенной вежливостью предупредил:
— Мы в одиннадцать закрываемся, господа.
— Ничего, мы ненадолго, — сахарным голосом ответил Суданский, вперив в Софью задумчивый взгляд.
Впервые с тех пор, как попалась, она струхнула по-настоящему. Она подозревала, что этот тип, Суданский, пытается влезть в ее жизнь и что-то в ней поправить по своему разумению. Кто он? Что ему в ней не понравилось? Зачем он явился? Как нашел ее? И что теперь будет? Подсознание беспорядочно лепило вопросы, словно кляксы на промокашку.
— Мы приехали за этой женщиной, — сообщил Суданский, полоснув холодным взглядом по администратору и охране. — Машина возле подъезда.
— Щас я так с вами и поехала! — нагло заявила Софья, ставшая еще ужаснее после того, как пятерней пробороздила сырную корку на лице. — Вы что, тоже Тишкины подручные?
Услышав свое имя, Тишка подпрыгнул в кресле и выпучил глаза, словно рыба, которую вытащили из ресторанного аквариума, чтобы она получше разглядела тех, кто собирается ее съесть.
— Тишка — это кто? — спросил между тем. Суданский.
— Этот вот, — пальцем показала Софья. — Тишка Обморок. Маньяк и убийца. Который похищает танцовщиц и привозит сюда, чтобы мучить их. Может быть, их закалывают тут иголками, а может, заливают бетоном, чтобы насладиться их мучениями.
После этой тирады лицо Тишки некрасиво перекосилось. С этим странным лицом он врастяжку спросил:
— Чего сказала про меня эта хренобобина?
— Чего слышал, — сварливо ответила Софья и неожиданно для самой себя показала ему язык лопаткой.
— Ну, ты, обезьяна Хананай! — рассвирепел тот, вскакивая на ноги и краснея лицом и шеей. — Полегче на поворотах!
— Видели? Видели? Он точно маньяк! — обрадовалась его вспышке Софья и обратилась к Суданскому, будто бы тот и был генеральным прокурором:
— Этот гад уже расправился с одной девушкой. Но ему все мало! Только что в ресторане «Фантомас» подонок выбрал себе новую жертву — танцовщицу группы «Топики» Таню Полейко. Во время выступления он пожирал ее глазами, а когда она уронила с руки браслет, схватил его, точно голодный зверь косточку, поцеловал и спрятал в нагрудный карман рубашки. В левый, — добавила она.
Вся публика, сгрудившаяся в холле, непроизвольно уставилась на Тишку.
46 
