Последние отзывы

  64  

Более зоркий Мохов ударил Марфу кулаком по почке, но та не обратила на него никакого внимания. По дороге он ее здорово раззадорил, поэтому Марфа не желала миндальничать.

— Беломордая гадина! — пробасила она на весь этаж. — Что это ты тут себе позволяешь?!

Генштейн поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Только тут Марфа заметила, с кем имеет дело, и икнула от неожиданности. На ее щеках мгновенно выступили пунцовые пятна.

— Не знал, Марфа Евгеньевна, что мое лицо кажется вам чересчур бледным, — ехидно заметил Генштейн. — Вы что же, предлагаете мне посетить солярий?

— Обозналась, Лев Михайлович, — забубнила Марфа, отступая в коридор. — Думала, тут Брюковец бесчинствует!

Хмыкнув, Генштейн покинул кабинет и деловой походкой направился к лифту.

— Это что, была подстава, да, Мохов? Тебя Брюковец подговорил, да?

— Да что вы! — вступилась Софья. — Все вышло совершенно случайно! Сначала тут действительно был Брюковец, но пришел ваш главный и отослал его разговаривать с Киевом.

— Почему у меня до сих пор не отвалился язык? Я назвала Льва Михайловича беломордой гадиной! Как я теперь буду смотреть ему в глаза? — сокрушалась Марфа.

— А ты смотри на верхнюю пуговицу его рубашки, — посоветовал Мохов. — Никогда не смутишься.

— Спасибо! — буркнула та и удалилась к себе, раскачиваясь по дороге, словно африканский слон.

— Ужасное недоразумение! — пробормотала Софья, обмахиваясь двумя руками. — Звонила-то не я.

— Хороший был план, — сказал Мохов. — Жаль, накрылся медным тазом.

Сережа был немножко нескладным, зато очень милым молодым человеком и считался весьма перспективным дизайнером. Софья была уверена, что заказ он выполнит как надо. Договорившись о сроках, они распрощались, и, позабыв о всякой опасности, она зацокала каблуками по коридору.

На сей раз Брюковец выскочил на нее из лифта, словно черт из коробочки.

— Что же ты, Сонечка, уже уходишь? — прочирикал он, не давая лифту уехать. — А мы так и не пообщались.

— Всего доброго, — холодно ответила Софья и взглядом еще добавила морозца.

Однако Брюковца подобное бряцание оружием не могло пронять.

— Провожу тебя хотя бы до выхода! — Он втиснулся за ней в лифт и, нажав на кнопку, широко и сально улыбнулся.

Когда лифт дополз до первого этажа и дверцы его раскрылись, Брюковец вылетел из него спиной вперед, разметав стоявших в ожидании людей.

— Дура! — завизжал он, словно жирный ребенок, которого обидела одноклассница. — Чтоб ноги твоей больше не было в редакции!

Пунцовая Софья, проходя мимо, брезгливо обронила:

— Тебя не спросили!

— Еще раз придешь, я… Я тебя метлой вымету, как приблудную мышь!

— И еще раз прокатишься вверх тормашками, — пообещала Софья. — Полетишь прямо с девятого этажа!

Брюковец поднялся на ноги и побежал вверх по лестнице, стараясь скрыться с глаз свидетелей как можно быстрее. А свидетелей его позора было много — народ прятал смешки, а кое-кто стоял, откровенно разинув рот.

— Ну, Лешка, — вслух сказала Софья, выскакивая на улицу и адресуясь к заболевшему Шагалову, — уж мне твоя колика выходит боком!

В «Артефакте» между тем тоже было неспокойно. Вася Капитанов и Кутайкин вошли в конфронтацию, сгубив на корню хорошую творческую атмосферу, которая была так нужна для успешного продвижения заказа. Софье пришлось показывать класс в своей нелегкой профессии.

Впрочем, Кутайкин при ее появлении заметно смягчился, и Вася украдкой смахнул воображаемый пот со лба, показывая Софье, как рад ее вмешательству.

— Придется задержаться часов до восьми! — заявил Олег Осипович, копаясь в своей барсетке.

— Я не могу, — тут же ответила Софья. — Извините, у меня важное дело.

Кутайкин мгновенно надулся и стал разговаривать, поджав губы.

— Ты что? — рассерженно шепнул Вася и пнул Софью ногой под столом. — Какое дело может быть важнее этого?!

— Да, Софья Николаевна, — услышал и поддакнул Кутайкин, — я думал, у вас повышенное чувство ответственности и неколебимое уважение к клиенту…

— Вы не понимаете! — рассердилась та. — У меня маньяк останется без присмотра!

Вася и Кутайкин молча переглянулись.

— Есть один тип, — неохотно сообщила Софья, — которого я подозреваю в особо тяжком преступлении. Надо, чтобы сегодня вечером он был у меня на глазах.

— Но почему у вас?! — вздыбился Кутайкин, словно штормовая волна. — Есть ведь соответствующие органы!

  64