25 
Она подняла глаза и, поймав его взгляд, покраснела.
— Что такое? — вздернула она подбородок. — Почему вы на меня так смотрите?
— Ничего такого, — соврал он.
«Потому что хочу вас, — подумал он, чувствуя толчки крови в теле. — Ох, как я хочу вас! Это смешно, нелепо! Пиратская дочка, боже правый, и к тому же племянница треклятого Зэна». Нет, она не для него, эта красотка. Чем меньше он будет смотреть на нее, тем лучше.
Он оттолкнулся от дерева, к которому прислонялся до этого, и решил, что нужно поскорее закончить разговор, который становился все более опасным для него.
— Короче говоря, мы поступим так, мадемуазель Гирон. Вы проверите, как отреагирует ваша кузина на имена солдат, а потом доложите мне о результатах. Как только вы выясните, кто это, я отправлюсь в Батон-Руж и поговорю с ним.
— А как же это, позвольте узнать, я вам доложу о результатах. У креолов ни одно письмо или записка не проходят незамеченными, а если мой дядюшка узнает, что я вам пишу, он…
— Понимаю, — нахмурился он. — Но бегать и искать меня вы тоже не можете, это еще опаснее. И на людях встречаться нельзя. Да и наедине — тоже нельзя, рискованно…
— Может быть, на балу? — Лицо ее посветлело. — У нас ведь по два бала в неделю устраивают, а поскольку месье Мишель увивается за Дезире, то мы там будем непременно. Если вы придете…
— Ни за что! Я слишком занят, чтобы таскаться по балам. К тому же, — добавил он насмешливо, — ваш дядя ведь не позволит вам танцевать с «американским дикарем».
Она вспыхнула. Но продолжала настаивать:
— Мы можем договориться об условном сигнале. Например, я дотронусь до волос, вот так примерно… — она потянула и распрямила завитую прядку, — и вы выйдете на балкон, а я, как только смогу, последую за вами…
— Ничего из этой затеи не выйдет. На балконах всегда так же полно народу, как и в зале.
Она прикусила губу.
— Да, об этом я не подумала.
— Знаете что… вы принесете письмо прямо ко мне. Это совсем рядом, и по соседству — ни одного жилого дома… Хотя, если хоть одна живая душа вас увидит, ваша репутация полетит к чертовой матери.
Он опустил глаза и заметил небольшую нору под корнями кипариса.
— Придумал! Давайте отметим это дерево, чтобы мы оба смогли потом отыскать его, и будем оставлять сообщения в коробке. Вам удастся так надолго уходить из дому? — Она кивнула, и он продолжал: — А поскольку я живу совсем рядом, я могу каждую ночь проверять тайник и оставлять ответные письма.
— Да, это, пожалуй, разумный вариант. Может получиться.
Он посмотрел на кучку булыжников для брусчатой мостовой, неизвестно каким ветром сюда занесенных. Он взял несколько больших камней и уложил с одной стороны корня.
— Ну вот, — сказал он, отряхивая руки, — хорошая примета для тайника.
— Да, не спутаешь.
Повисла неловкая тишина. Все было сказано, и настала пора расходиться, поскольку видимых причин задерживаться дольше у них не было. Но Камилла медлила прощаться, и Саймон не торопился.
— Значит, вы оставите письмо, — повторил он без всякой на то необходимости.
Она кивнула и подняла лицо к небу, подставив щеки яркому солнечному сиянию.
— Я… мне пора. Близится время обеда. Боюсь, как бы меня не хватились.
— Ну что ж. Вы, наверное, не хотите, чтобы я вас проводил. Не стоит, чтобы нас видели вместе.
— Да, так будет лучше, — она сделала было шаг, но обернулась. Ее черные, с поволокой, глаза казались огромными.
— Я понимаю, что доставляю вам массу хлопот, и очень признательна за услугу… хотя и вынудила вас к этому. Скажите честно, вы не станете меня за это ненавидеть?
Только женщина может занести топор над вашей головой и просить за это неудобство прощения. Он не удержался от улыбки.
— Сильно не стану.
Она усмехнулась.
— До свидания, майор, — и повернулась, чтобы уйти, но он преградил ей путь. Разве не полагается ему хотя бы маленькая награда за все его хлопоты?
— До свидания, — и нагнулся поцеловать ей руку.
Хорошо, что сегодня она вышла без перчаток. Пальцы казались хрупкими, почти прозрачными. Он прижал губы к теплой коже и задержал на секунду дольше принятого — не больше.
Руку она не отняла. Более того, подняв наконец голову, он увидел, что лицо ее стало пунцовым. Ага! Значит, она не совсем равнодушна к нему. Она могла вести себя, как благородная леди, но ухаживания мужчины явно не оставляют ее равнодушной.
Тогда он пошел дальше. Повернув ее руку ладонью вверх, он поцеловал запястье и почуял, как учащенно пульсирует жилка. Радость победы обуяла его, когда он услышал ее частое дыхание. Она сразу отняла руку, но глаза у нее блестели. Значит, она только что обнаружила, что, кроме еды, воды и воздуха, женщине необходимо кое-что еще.
25 
