6 
Растянутая флотилия русов, перестроившись углом, словно журавлиный клин, быстро «уплотняясь» и разгоняясь, двигалась к булгарскому берегу. Впереди — лодья Святослава. Острие стрелы.
Риск. Если у булгар окажутся наготове боевые машины, то плотный строй — лучшая мишень. Но булгарское войско — на марше, чтобы подготовить и развернуть баллисты и катапульты, требуется время...
— Повеселимся, братья! — закричали с соседней лодьи, подтянувшейся уже на половину стрелища.
Мальчишка Йонах, нахаленок, вспрыгнул на борт, заплясал, балансируя, испустил волчий «варяжский» вой.
— Ну-ка на палубу! — гаркнул на него Духарев, но Машегович его не услыхал. Клич подхватили, и все звуки утонули в леденящем душу вое. Катафракты на булгарском берегу, поспешно перестраивающиеся из походного в боевой порядок, наверняка тоже его услышали. Надо полагать, им не очень понравилось.
Духарев дотянулся, ухватил Йонаха за ремень, сдернул с борта на палубу, показал кулак.
Хузарский вьюнош осклабился: доволен, нахаленок.
* * *
Затрубили перестроение к бою. Команду, голосом, повторил сотник, за ним, эхом, десятники, в том числе и Пчёлко. Его десяток перестроился вполне удовлетворительно. Никто не перепутал места, не уронил оружия, не огрел соседа копьем по шлему. Убедившись, что маневр закончился, Пчёлко двинул своих влево и вперед, занимая место согласно распорядку: во второй шеренге своей сотни, а сотня, в свою очередь, — в шеренге первой Сурсувуловой тысячи.
Теперь Пчёлко видел не только мачты и стяги, но и сами русские корабли. Русы на веслах шли к берегу. Очень хорошо шли, быстро, красиво. Пчёлко даже залюбовался. Потом прикинул, сколько воинов может быть на этих кораблях, и еще раз восхитился. На этот раз — храбростью. Если, конечно, это не обманный маневр, призванный отвлечь булгар, пока где-нибудь в другом месте высаживается еще одно войско.
Солнце пекло. Пот заливал глаза, мешая смотреть. Пчёлко стянул рукавицу, обтер лоб, прополоскал рот глотком разбавленного вина, оглядел своих — остался доволен. Несмотря на жару, его парни держались неплохо, в готовности; поднятые вверх копья стояли твердо, не дрожали.
Корабли русов летели к берегу. А берег здесь был хорош: плоский, песчаный. Высаживаться удобно. Но атаковать конницей — еще удобнее. Пчёлко заранее знал, что сейчас случится. Русы сойдут на берег и попытаются занять оборону. Но без укреплений, без фашин, без заточенных кольев удар латной кавалерии им ни за что не удержать. Катафракты обрушатся на них, русы побегут, попытаются укрыться на своих кораблях, но отчалить не успеют. Корабли, приставшие к берегу, будут захвачены, русы сброшены в Дунай. Тогда за дело примутся лучники и пращники. Те из русов, кто сумеет избавиться от доспехов и умеет хорошо плавать, может, и спасутся. Остальные сдадутся или утонут...
* * *
Лодьи летели птицами. Берег стремительно приближался. Духарев отчетливо видел метрах в двухстах от края воды длинную шеренгу всадников. Начищенная броня горит на солнце, поднятые копья — словно заросли тростника. Очень красиво, если отрешиться от того, что это — смерть. Но о смерти думать нельзя. Только — о победе.
Шипела вода, разрезаемая упругим корпусом драккара. Слаженные удары весел толчками гнали корабль к чужому берегу. А до берега — метров триста. И с каждым взмахом он — на полкорпуса ближе.
Двести метров. Духарев поднял лук, наложил на тетиву сразу две стрелы. То же самое сделали полсотни его гридней...
Сто метров...
— Сушить весла! — закричал Духарев. И сразу же, мощным рывком уводя к уху поддетую кольцом тетиву: — Бей!!!
Звонко защелкали тетивы. Загудели-зашипели стрелы. Гребцы втянули весла. Драккар несся к берегу по инерции, а лучники метали стрелы в застывший строй булгар. Полминуты — и колчан Духарева опустел. Воевода не успел оценить, какой урон нанесли катафрактам русские стрелы. Буквально в следующее мгновение крепкий киль драккара задел дно. Сергея бросило вперед, он ухватился за носовую фигуру, привычным движением сунул лук за спину, в саадак, прыгнул вниз, на песок. Одновременно с сотнями, нет, тысячами других воинов Святослава.
Корабли русов убрали весла. Сейчас они выскочат на песчаный берег, трубы проревут атаку, и, ощетинившись копьями, понесется на них конная лава.
Пчёлко настолько сосредоточился, ожидая сигнала (да и жара измотала, притупила внимание), что упустил миг, когда туча стрел взмыла в небо. Но когда стрелы посыпались на катафрактов, Пчёлко уже был наготове: уронил на лицо забрало, прикрылся щитом... Русская стрела с силой ударила в край щита, другая скользнула по наплечнику, третья лязгнула о налобник коня — Пчёлко с трудом удержал его в строю. Рядом кто-то вскрикнул, жалобно заржала лошадь... Из-под щита Пчёлко глянул на своих... Держатся. У русов сильные стрелы, подумал Пчёлко, но на таком расстоянии доспех им не пробить, урон будет небольшой... Сглазил. Один из его десятка, охнув, повалился с коня... А стрелы сыпались, густо... Пчёлко съежился за щитом. Тяжело вот так стоять в бездействии, ждать: не найдет ли тебя смерть...
6 
