34 
- Хорошо, - сказала я, сжимая свой бокал. – Не будь жадиной.
Сидя на одеяле рядом со спящим ребенком, я попыталась поудобнее устроиться на горе подушек, которые Либерти выложила для меня. – Самое странное, - сказала я ей, все еще размышляя над нашими с Ником отношениями, - это время, когда с ним хорошо, потому что тогда тебе кажется, что все меняется к лучшему. Ты знаешь, на какие кнопки не стоит нажимать. Но потом появляются новые кнопки. И не имеет значения, как тебе жаль или как сильно ты стараешься, все, что ты говоришь и делаешь, лишь нагнетает напряжение, пока не происходит взрыв.
- И взрывы становятся с каждым разом все хуже, - сказала она со спокойной уверенностью, которая привлекла мое внимание.
- Да, верно. Ты когда-нибудь встречалась с таким парнем?
- Моя мама встречалась. – Ее зеленые глаза смотрели куда-то вдаль. – Его звали Луис. Этакий доктор Джекилл и мистер Хайд в одном флаконе. Сначала он был очаровательным и милым, и постепенно втянул Маму в отношения, а к тому времени, как все стало достаточно плохо, чтобы она захотела его бросить, ее чувство собственного достоинства рассыпалось в пыль. В то время я была еще слишком маленькой, чтобы понять, почему она позволяет ему так с собой обращаться.
Взгляд ее скользнул по тельцу спящего Мэтью, мягкому и тяжелому, словно пакет с мукой. – Думаю, тебе нужно выяснить одну вещь - сможет ли психотерапия помочь в случае с Ником. Станет ли твой уход достаточной причиной, чтобы он захотел измениться.
Я глотнула вина и ненадолго задумалась над этим. Была ли жестокость Ника чем-то, что можно было срезать, как кожуру у апельсина? Или она пронизывала его насквозь?
- Думаю, что касается Ника, то его придется постоянно держать под наблюдением, - наконец сказала я. – Я ни разу не слышала, чтобы он признал, что виноват или что ему нужно хоть как-то измениться. Виновата всегда я. – Отставив свой пустой бокал, я потерла лоб. – Я никак не могу понять… любил ли он меня когда-либо вообще? Была ли я для него кем-то больше, чем просто той, кого можно запугивать и третировать? Потому что если я всегда была ему безразлична, значит, я еще большая идиотка, ведь я любила его.
- Может, он любил тебя, как только умел, - сказала Либерти.
Я невесело улыбнулась. – Как мне повезло. – Я вдруг поняла, что мы разговариваем о моих отношениях с Ником так, словно они уже были в прошлом. – Если бы я узнала его получше, - продолжила я, - подольше с ним встречалась, может, я бы смогла увидеть, что скрывается за фасадом. Это - моя вина, что мы так скоро поженились.
- Неправда, - возразила Либерти. – Иногда имитация любви может быть чертовски убедительна.
Ее слова напомнили мне о чем-то, что я слышала от нее давным-давно в ночь ее свадьбы. Целую жизнь назад. – Как имитация, которая была у тебя с Харди Кейтсом?
Она кивнула, выражение ее лица стало задумчивым. - Да, хотя я бы не хотела сравнивать Харди с Ником. Он бы никогда не поднял руку на женщину. По правде говоря, проблема Харди напротив… в том, что он так и рвется кого-нибудь спасать… не помню, как это называется…
- Синдром рыцаря на белом коне.
- Да. Но когда спасение состоялось, это сигнал для Харди, что пора уходить.
- Он не был таким уж рыцарем в сияющих доспехах, когда сорвал сделку Гейджа, - не смогла удержаться я от возражения.
Улыбка Либерти стала печальной. – Ты права. Но думаю, Харди считал это ударом по Гейджу, не по мне. – Она недоверчиво покачала головой. – Насчет тебя и Ника… ты не виновата в том, что он стал ухаживать за тобой. Я читала, что тираны выбирают женщин, которыми могут легко управлять… у них на таких что-то вроде радара. Если взять башню, наполнить ее людьми, среди которых будут один тиран и одна беззащитная женщина, они найдут друг друга.
- О, здорово. – Возмутилась я. – Я – ходячая мишень.
- Ты – не мишень, ты просто… доверчивая. Любящая. Любой нормальный парень оценил бы это по достоинству. Но думаю, кто-то вроде Ника, наверняка, считает любовь слабостью, которую он может использовать в своих интересах.
Независимо от того, что мне хотелось услышать, это меня задело. Это было правдой, с которой я не могла свыкнуться, смириться, которую не могла преодолеть… она стояла прямо передо мной, преграждая любую дорожку обратно к Нику.
Как бы сильно я его ни любила, и что бы для него ни делала, Ник никогда не изменится. Чем сильнее я старалась ему угодить, тем больше презрения он ко мне испытывал.
34 
