70 
– У вас китель испачкан, гражданин начальник, – говорит Кот.
– Что китель? – недовольно морщится Чугур. – Всего-навсего кусок материи с погонами. Есть вещи поважнее. Главное не жить, а плыть...
Исполненный важности кум уходит, а Колька начинает бредить, размахивать покалеченными руками, что-то кричит, пытаясь сорвать бинты. Кот видит, что дело плохо, мечется по тесной палате, выскакивая в коридор, зовет фельдшера, но никто не приходит. Колька кричит еще громче, от этих истошных криков готовы лопнуть барабанные перепонки. Наконец Кольке удается освободить от бинтов лицо и грудь. Кот смотрит на своего кента и вдруг осознает, что это вовсе не Шубин, а Димон Ошпаренный. И закрывает глаза, потому что него больно смотреть.
Димона, судя по его виду, обварили кипятком, потому что кожа чулком сползла у него с лица, открыв живое мясо, хрящи носа и глазные яблоки, похожие на огромные белые пуговицы. Костян выскакивает в коридор, сталкивается с лепилой.
– Позови коновала, – орет Кот и хватает фельдшера за грудки. – Коновала зови, тварь, тебе говорят.
– Нет его, – еще громче орет фельдшер. – В город на двое суток уехал. И не поможет тут никакой врач. Не поможет... Да ты не волнуйся, братан, справка о смерти уже готова. Все чин чинарем. Сам хозяин подписал...
* * *
А дальше обрыв и темнота. Вспоминая этот дикий сон, Кот прикурил сигарету от окурка, но табак горчил на губах. Он вернулся в комнату, натянул на себя новую, купленную вчера в дорогом бутике рубаху, брюки от нового костюма и вышел в коридор. Прошел мимо открытой двери в какую-то комнату и остановился: из кабинета его окрикнул Димон. Оказалось, что он уже проснулся и успел одеться к выходу.
Кот, присев на кожаный диван, осмотрелся по сторонам. Интерьер производил впечатление: все оформлено солидно и со сдержанным вкусом. Особенно хороши картины в пастельных тонах, словно взятые напрокат из какого-то музея западного искусства.
– Неплохо ты устроился, – сказал он.
– Скоро и ты устроишься не хуже моего, – Димон поднялся из-за стола, сел в кресло напротив Кота. – Вообще-то у меня к тебе разговор. Хотел вчера, но как-то это не к месту. По бухому делу, в кабаке... А когда дома продолжили, я уже не в форме был.
– Ну, говори, коли начал.
– Ты только не думай, что я от тебя откупиться хочу.
– Я думал, ты что-то новое скажешь. Опять об этом...
– Нет, ты все-таки послушай, для меня это очень важно, – Димон откашлялся в кулак. – Костян, я тогда, у "Аэлиты", реально обосрался. Меня тогда словно парализовало. Нужно было взять ствол, выйти и положить их всех, ментов этих. Но задним числом всегда все просто получается. А тогда, честно скажу, я зассал. Потом сколько раз говорил себе, что лучше бы уж я там остался, с пацанами. И столько же раз оправдывался тем, что у меня не было шансов. Но себя не наебешь, струсил я тогда. И всех подставил.
– Успокойся, Дима, – сказал Кот. – Я сам об этом много раз думал. Ну, как бы я поступил, будь я на твоем месте. И тоже не нашел ответа.
– Потом чуть в петлю не полез, – продолжал Димон. – Если бы свою будущую жену не встретил, то давно бы уже... Сейчас у меня дочка и пацану два годика. Хорошая семья. Когда я узнал, что ты жив, стал искать место, где ты срок тянешь. Вышел на начальника...
– Спасибо, что вытащил. Но теперь все. Наши дороги расходятся.
– Что ты собираешься делать? – спросил Димон.
– Пока не знаю, – пожал плечами Кот. – У меня ведь мать жива. Хочу с ней повидаться, но тут проблема. Все ее знакомые, соседи по дому отлично знают, что я по мокрой статье тяну. И вдруг вышел, нарисовался так, что не сотрешь. С какого это хрена Огородников на свободе гуляет? Граждане могут проявить бздительность. И тогда меня запросто в новую командировку отправят. И не встретиться с матерью не могу.
– Ну, это мы как-нибудь решим. Осторожно, чтобы не было посторонних глаз и ушей. Я хотел о другом поговорить. Ты вышел, теперь надо с чего-то начинать. Про старое ремесло придется забыть. Теперь все это не нужно. Я хотел предложить вот что: у меня есть бизнес.
– Чистый бизнес? – удивился Кот.
– Я не сказал чистый. А то ты подумаешь, что я в ангела превратился. Остается только крылышки напрокат взять. И взмыть к небесам.
– Никаких угонов? Ничего такого, чем мы раньше кормились?
– Жизнь круто изменилась, – сказал Димон. – Возможно, не в лучшую сторону. Угоны – это в прошлом. Сейчас не надо, задрав штаны, бегать по городу со стволом, искать, кого бы грабануть и взять налик. Есть поставщики бензина и бензоколонки, которое берут горючее на реализацию. Не в Москве, в области и других областях. Здесь, в городе, работать нельзя, взятки сумасшедшие. Разоришься на одних откатах.
70 
