3 
– Слушай: вот где у меня эта собачья служба, эти зоны и эти зэки. Устал я как старый конь. И усталость эта не проходит ни после бани, ни после водки, ни после бабы. Товарищ полковник, Анатолий... Я свое этому делу отдал. И упрекнуть меня не в чем. Может, о себе я не забывал. И кое-чего скопил на старость. Есть такой грех. Но и службу свою туго знал. Сам знаешь: эту поганую зону я вот где держал.
Он выставил вперед раскрытую ладонь и сжал пальцы в кулак.
– Анатолий, я понимаю, что не ко времени все это, – продолжил Кум. – Но о себе тоже надо подумать. Для себя пожить. Сколько уж мне осталось... Десять лет? Двадцать? Хорошо бы так.
– Не прибедняйся, с твоим богатырским здоровьем ты еще полвека пропыхтишь. И не заметишь.
– Может быть, – кивнул Кум и сказал то, чего говорить не хотел. Впрочем, и скрывать смысла нет. Земля слухами полнится. Не сегодня, так завтра Ефимов все равно узнает: – Я третьего дня подал заявление. Развожусь со своей дурой, чтоб ее свиньи съели. А с Ириной поженимся. Я все равно с женой уж два года не живу. Дети выросли. Так на что мне эта колотушка в паспорте? И разговоры по всему поселку: Чугур опять к своей крале лыжи намылил. Тьфу...
Ефимов помолчал, убрал рапорт в папку и сказал:
– Тут случайно услышал разговор, у магазина бабы болтали, будто твоя Ира дом продает. Вы что же, хотите уехать с концами?
– Окончательно еще не решили, – промямлил Кум. – Еще думаем, прикидываем. Туда-сюда...
– Покупателей уже нашли?
Кум замялся, пожал плечами:
– Да был один человек на примете, приценивался, – перед глазами у него встало лицо убитого в Москве Резака, – но потом куда-то пропал. Видно, передумал покупать.
Оказывается, Ефимов знал обо всем еще до того, как на его стол лег рапорт. Много лет назад начальник ИТУ начинал оперативником, работал на улицах, ловил шпану и мелких уголовников. Видимо, до сих пор не забыл, чему научили в угрозыске. Бабы у магазина болтали, как бы не так. У Ефимова есть свои источники информации. Он только с виду простоватый мужик.
– Честно говоря, хочется уехать, – Кум решил не врать напоследок. – Может, подадимся в теплые края.
– Что ж, Сережа, мы неплохо поработали, – у Ефимова погрустнели глаза. – Рапорт завтра же наверх пойдет. А я кого надо напрягу, чтобы побыстрее. Но недели две-три подождать придется. Сам понимаешь, тут не все от меня зависит. И еще: не нравится мне это. Твоя отставка после этой истории с Котом больше напоминает бегство.
– Глупости, – Кум положил руку на сердце и сказал, как под присягой: – Чушь собачья.
– Сережа, скажи мне честно: нам светят неприятности? – Ефимов испытующе посмотрел на подчиненного: – Что-то случилось?
– Ничего нам не светит, – покачал головой Чугур: не хватало только обсуждать эту темную историю с гибелью Резака здесь, в этих стенах, с самим начальником колонии, – а иначе ты бы узнал обо всем первый, клянусь богом...
* * *
Кум вышел из административного корпуса под вечер. Заходящее солнце спряталось за тучи, быстро стемнело, уже вторые сутки без остановки шел дождь, то едва накрапывал, то лил как из ведра. Кум думал, что разговор с Ефимовым не отнимет больше получаса, а они до вечерней зорьки засиделись. Поговорили честно, по-мужски, выпили по сто пятьдесят водочки. И еще поговорили. И еще добавили и закусили.
Чугур чувствовал легкое опьянение, после мужского разговора с Ефимовым с души словно камень свалился. Начальник обещал не чинить препятствий и все устроить в самый короткий срок.
* * *
Оказавшись на втором этаже торгового цента, Кот не сразу понял, куда идти, а сообразив, нашел секцию женского белья, но напарника там уже не оказалось. Он торчал поодаль, у дверей какой-то лавки или бутика, делая вид, что разглядывает товар в витрине. Поравнявшись с ним, Кот на несколько секунд остановился, чуть наклонился вперед, сделав вид, что заинтересовался парой мужских ботинок. Мимо непрерывным потоком шли покупатели – утомительный калейдоскоп человеческих лиц.
– Вон тот мужик в сером клетчатом пиджаке и голубых джинсах, который стоит боком к двери, – прошептал Бубен, прикрывая рот ладонью. – Как тебе?
– По-моему, он на меня совсем не похож.
– Это по-твоему. А у меня глаз как алмаз. Приезжий, по повадкам видно. Значит, паспорт у него, рупь за сто, при себе. И баба с ним, вон та лохушка в сарафане, которая туфли примеряет.
Через мгновение Жору унесло людской волной. Как было условлено, Кот побрел вдоль витрины, спустился на первый этаж, побродил там минут двадцать. Затем вышел на улицу покурить и снова вернулся в то кафе, откуда начали наблюдение. Он сел за столик и заказал пиццу и бутылку минералки. Жора сейчас пасет того клетчатого фраерка, дожидается момента.
3 
