141 
Он осторожно поставил больную ногу, охнул, слезы навернулись на глаза. Нет, бежать он не сможет. Боже, лучше свою жизнь в карты проиграть, чем так…
Акимов ждал выстрела, но сверху не стреляли. Припадая на ногу, он кое-как дошагал до берега, поскользнулся, упал в холодную грязную воду. С усилием поднялся. Акимов не слышал выстрела. Пуля шлепнулась рядом с ним, подняла водяные брызги.
Скользя ногами по камням, Акимов выбрался из воды на противоположной стороне. Он оглянулся, поднял голову. Возле перил стояли люди, человек пять, они показывали пальцем на Акимова и что-то кричали. Он не разбирал слов. До камня примерно сто метров. Но эти сто метров – голое ровное пространство.
Он упал на карачки, решив, что в его положении на четырех конечностях быстрее передвигаться, чем на двух. С моста раздались беспорядочные выстрелы. Пули свистели совсем рядом, дробили камушки. Акимов полз и полз, не чувствуя боли. С моста ударила кроткая автоматная очередь. Мимо.
Уже выстрел, еще, еще… Одна пуля попала в заднюю поверхность бедра. Другая пуля разорвала правую почку. Акимову показалось, что внутри него лопнул воздушный шарик. Он, раскидав руки в стороны, распластался на берегу, до валуна оставалось раз плюнуть. Всего-то метров десять.
* * *
Рогожкин замахал руками, словно отгонял мух. Восемьдесят секунд, девяносто пять. Все, сейчас должно рвануть. Сейчас… Вот-вот. Прости, прощай. Но взрыва нет.
Люди на мосту не сводили с Рогожкина глаз. Наконец, он сообразил: значит, Акимова подстрелили еще до того, как он поджег фитиль. Рогожкин повернулся, подпрыгнул, ухватив борт, перебросил через него тело. Оказавшись в кузове, осмотрелся. Вот она, бочка с соляркой.
Он снял крышку с бочки, на дне которой еще оставалось литров семьдесят солярки. Навалившись на край, опрокинул бочку. Солярка разлилась по полу, заполняя пустоты между ящиками. Рогожкин наступил на труп Галима, с трупа шагнул на пустую канистру. С нее прыгнул на высокий штабель из ящиков с боеприпасами. Пригибая голову, достал из чехла, прикрепленного к брючному ремню, финку. Полоснул лезвием по тенту над головой.
Прорезав в брезенте прямоугольник, сорвал ткань. Достав из кармана коробок спичек, он чиркнул одну спичку о серник. Поднес пламя к головкам остальных спичек. Бросил вспыхнувший коробок в лужу солярки. Горючее занялось голубым пламенем.
Подпрыгнув, Рогожкин вскочил на крышу кабины, с нее прыгнул на капот грузовика. Подметки скользнули по гладкому покатому металлу, Рогожкин скатился на землю. Ударился плечом о бампер. Из кармана вывалился пистолет, отлетел под грузовик. И хрен с ним. Вскочив на ноги, Рогожкин бросился прочь к аулу прочь от горящей машины. Солярка заполыхала вовсю, над грузовиком уже поднимался, густел столб черного дыма. Люди на мосту метались, разбегались, кто куда.
На бегу Рогожкин обернулся. За ним, размахивая металлическим прутом, чесал какой-то мужик. Не тот, лысый, а совсем другой. Небритый, с темными вьющимися волосами и тонким горбатым носом. По виду кавказец.
Мужик оскалил зубы и скорчил такую страшную рожу, что Рогожкин чуть не испугался. Быстро же эта сволочь ногами перебирает. Расстояние между Рогожкиным и его преследователем сокращалось. Кавказец почти дышал в затылок. Дорога поднималась вверх к аулу. Колени Рогожкина слабели и подгибались от напряжения.
Кажется, он выжал из себя все, что мог. Но надо, до того, как рванет грузовик, осилить еще хотя бы метров пятьдесят. Там дорога поворачивает налево, а справа неглубокий овраг – спасение. Он работал ногами, понимая, что бежит не от кавказца, а от собственной смерти.
Рогожкин обернулся, чуть замедлил бег и заорал во всю силу легких.
– Ложись.
Кавказец повалился на дорогу, закрыл голову руками. Рогожкин прыгнул на него, как кошка. На лету выхватил нож и всадил его по самую рукоятку кавказцу в затылок.
За спиной Рогожкина вырос столб огня.
Он оттолкнулся от земли ногами и руками, перескочил в овраг, скатился на его дно. Вжался в землю. Через секунду Рогожкин оглох от страшного взрыва. Содрогнулась земля. Качнулось небо. Горячая волна прошла над ним, даже не опалив волос. Мост развалился, будто был сделан из папье-маше. Вслед за пылающим грузовиком в ручей полетели две «Нивы». Скрежетал металл, рвался тротил, заряды гранатометов, щелкали автоматные патроны.
Под оглушительную канонаду, прикрытый плотной пеленой дыма, Рогожкин пополз по дну оврага к дому Джабилова.
141 
