128 
Нужно уходить, немедленно. Он и так слишком долго копается. Денисов оглянулся на шорох. В дверях ближней к нему квартиры стоял голый по пояс мужик со щегольскими усиками, и круглыми глазами ошалело смотрел куда-то в пространство. Ветеринар Голубцов, разбуженный грохотом на лестнице, решил посмотреть, что же там происходит.
– Твою мать, – повторил Денисов.
Он поднял обрез и выстрелил голому мужику в живот. Сперва из одного потом из другого ствола. Денисову показалось, по лестничной клетке поплыл кровавый туман. Открылась и захлопнулась дальняя дверь, в наступившей тишине явственно слышались чьи-то голоса. Разбуженный подъезд напоминал о себе. Бросив беглый взгляд на Мельникова, лежащего с простреленной грудью и головой на бетонном полу в луже собственной крови, Денисов шагнул к лестнице.
* * *
Мельников открыл глаза, но ничего не смог разглядеть. Казалось, в грудь ему вогнали кол, а потом высыпали на рану стакан толченого стекла. И это стекло режет и режет грудь, причиняя боль. Но голова ещё оставалась ясной. Этой ясной головой Мельников сообразил: если сейчас он потеряет сознание, скорее всего, умрет здесь, на этом месте, от потери крови минут через двадцать, а может, скорее.
«Почему не открываются двери? – спросил он себя. – Почему на лестничную клетку не выходят люди? Или они не слышали выстрелов? Где Леднев?» Он приподнял голову, рукавом стер с глаз кровь и посмотрел на свою грудь. На секунду Мельникову стало страшно. Он хотел крикнуть и позвать людей, но вместо крика издал клокочущий, ни на что не похожий звук. Кричать – значит попусту тратить силы, которые и так убывают с каждой минутой. Едва Мельников закончил эту мысль, как сознание ушло от него. Мельников провалился в глубокий колодец темноты.
Уже через несколько секунд он пришел в себя. Вокруг не было ни души. Мельников застонал от бессилия, его голова безжизненно упала на бетонный пол.
Глава двадцать четвертая
На журнальном столике перед Ледневым лежали две стопки фотографий, одна высокая, другая совсем тоненькая. Он брал фотографии из высокой стопки, рассматривал каждую несколько секунд и перекладывал в другую тоненькую стопку. Вся семейная жизнь, вся кинематографическая карьера уместилась в пачку снимков. Вот он и жена Лена провожают сына Юрку в первый класс. Все трое на снимке, Юрка посередине, половина его лица закрыта высоким букетом гладиолусов.
Но все равно можно догадаться, что Юрка не в восторге от своего будущего. Придется идти в какую-то школу и лучшие часы детства провести за партой в казенном доме. Ученик из сына получился не образцовый, кажется, в шестом классе его даже хотели оставить на второй год. Лена тоже выглядит невеселой и немного растерянной. А сам Леднев в темном строгом костюме и белой сорочке, застегнутой на все пуговицы, улыбается в объектив. Все-таки интересно, чему он тогда улыбался? И кто делал этот снимок? Сейчас уж не вспомнить.
А вот Леднев с оператором Рыбиным на съемках фильма «Провинциальный аптекарь» в Рязанской области. Рыбин, хмуря брови, смотрит куда-то в сторону, отягощенный своими невеселыми мыслями. Леднев в привезенной из-за границы кожаной куртке со множество молний, шикарной куртке, вещи по тому времени редкостной, выглядит свежим и беззаботным. Работа над фильмом шла на всех парах, только запустились в производство, а уже успели выехать на натуру и отснять пленки уже метров шестьсот – семьсот. По-стахановски работали. Уже через пару дней Рыбин испортит ему настроение, запьет по-черному, так запьет, что придется отстранять оператора от съемок, ездить в Москву, чтобы найти замену.
Выигранное время окажется растраченным на всякие пустяки. Когда новый оператор приехал на место, зарядили такие дожди, что съемочная группа месяц не вылезала из рязанской гостиницы, ожидая погожих дней, у Леднева украли кожаную куртку с «молниями», он, окончательно озверев от пьянства актеров, успел переругаться с исполнителями двух главных ролей и всерьез собирался бросить все и уехать к чертовой матери в Москву. Но тут дожди кончились, и все сказочным образом переменилось. Актеры перестали пьянствовать, с исполнителями главных ролей пошли на мировую. Вот только куртку, как ни искал её Леднев, найти так и не удалось.
Взяв другую фотографию, Леднев не стал её долго рассматривать, лишь бегло взглянул на неё и отложил в сторону, решив выбросить. Юрка с очередной своей девицей. А вот снова Леднев, на этот раз на даче, стоит в полный рост, держится одной рукой за черенок воткнутой в землю лопаты. Очевидно, снимала Лена, одно время она увлеклась фотографией, правда, увлечение быстро прошло. Точно такую же фотографию Лена поставила на каминную полку на даче. И ещё там была пара-тройка фотографий, сделанных в дачном интерьере, кажется, тоже на улице, точнее, на участке.
128 
