25

Сестре Аглае вновь приснился ее жених. Живой, не раненный, красивый, хотя по-настоящему его лица во сне она не разглядела. Но точно знала – это он, обнимала его, испытывая давно позабытое чувство особой нежности – к самому родному на свете человеку. И если еще недавно подобный сон мог заставить ее слегка взгрустнуть, но тут же забывался, то теперь было иначе. И сестра Аглая понимала, в чем дело.

Несколько дней назад мать Евстолия спросила, готова ли она к постригу? Женщина ответила, что готова, и была совершенно искренна. Но вот на ее пути появилась девушка – дочь Василия Николаевича, ее благодетеля. В тот миг, когда Аленушка, как маленькая, прижалась к ее груди, в душе Аглаи многое перевернулось. Вся прежняя жизнь – до монастыря, – о которой она не то чтоб позабыла, но вспоминала спокойно, отрешенно, как о чужой, нереальной, – вся эта жизнь вспомнилась не памятью, а сердцем! И сердце стало болеть. Но не только болеть. Сильно и страстно захотелось вновь видеть жизнь – суетную, трудную, но и радостную, видеть людей – самых разных, даже таких, которые неприятны. Потому что женщина вдруг поняла: там, в той жизни, она нужна, она может стать помощником и защитником.

Эти мысли и чувства пугали своей позабытой страстностью, так непохожей на привычное спокойствие и размеренность монастырского бытия. Сегодня, сразу после заутрени, сестра Аглая пришла к игуменье, откровенно рассказала ей о своих сомнениях, о внезапно открывшейся тяге к мирской жизни. Настоятельница, старая и мудрая женщина, лишь улыбнулась ласково и печально.

– Что ж, – сказала в ответ, – каждой из нас доводилось переживать подобное. Были и такие, кто уходил из монастыря. Для того ведь и дается такой долгий срок послушания – не в один год. За это время можно разобраться в себе, не сделать ошибки… Не огорчайся, сестра. На все воля Божия! Коль выберешь мирскую жизнь – значит, таков предначертанный тебе путь.

– Нет, матушка! Нет! – испугалась сестра Аглая.

– Коли выберешь постриг – буду рада. Но решать будешь сама.

До полудня сестра Аглая, как обычно, работала в швейной мастерской. Потом, перед обедней, отправилась на погост. Села на скамью у могилы дочери и вспомнила, как получила письмо от Василия Николаевича, а в нем: «Здесь, на кладбище Владычного монастыря, похоронили твою дочь под именем княжны Берестовой. Сам Господь привел тебя к ее могиле»… От дочери мысли вновь повернулись к ее отцу.

«Вот снится он мне, думаю о нем, а ведь если жив – может, и не вспоминает меня… Нет, если жив – не забыл! Да только у него давно другая жизнь, жена скорее всего есть, дети… Это, наверное, хорошо…»

Сестра Аглая улыбнулась. Что это она размечталась вдруг о несбыточном! Сама больше десяти лет – после смерти дочери и до прихода в монастырь – не подпускала к себе мужчин. А ведь совсем молодой еще была, красивой! В ее скитаниях по стране не только однодневки встречались, ждущие минутной ласки. Были и другие – любили ее, замуж звали… Но ей-то никто не был нужен, кроме единственного суженого, кроме ее Максимки!.. Но его нет, и тут уж ничего не поделаешь.

Солнце, еще совсем летнее, припекало, и Аглая машинально, не думая, что делает, стянула с головы белую накидку. Но тут же спохватилась и поразилась сама себе: что это она? Обнажила голову! Никогда такого не делала, а тут вдруг! Конечно, это так на нее действует необычное настроение последних дней. Ее странные мысли и желания… Сейчас же нужно покрыться!

Но она почему-то не сделала этого. Чуть запрокинула голову, подставляя лицо солнцу, прикрыла глаза… Так прошло несколько минут. Но вот тихонько заскрипел гравий на дорожке. «Кто-то из сестер идет, – подумала она. – За мной…» И обернулась. К ней подходили двое мужчин. Первый – невысокий, крепкий, с пристальным взглядом и светлыми усами. Но по нему она лишь скользнула взглядом. Второй…

Сестра Аглая медленно поднялась. Высокий мужчина с густой копной пшеничных волос и голубыми глазами остановился, не отрывая от нее взгляда. Она узнала его в тот же миг – точно такой, как во сне!

Максим узнал Глашу за миг до того, как она оглянулась. И, уже глядя в ее глаза, в тот же момент вспомнил слова настоятельницы: «Еще послушница…»

– Глаша? – сказал он тихо. И спросил, словно расстались они совсем недавно и он вернулся именно к ней: – Ты не забыла меня? Ждала?

Судорожно вздохнув, она протянула к нему руки, шагнула, но голова пошла кругом. Но в этот миг Максим подхватил ее, прижал к себе. Обнимая его плечи, чувствуя его дыхание у щеки, Аглая испытала то самое чувство, которое приходило к ней во сне: рядом с ней – самый родной и близкий человек, частица ее самой!

  88