42 
Они остановились в просторном шато на окраине Кале.
Его хозяева были давними друзьями отца лорда Ми-ера. Эти старые аристократы сразу обнаружили, что у них много общего с князем ди Соджино. Антонио старался не докучать влюбленным своим присутствием, и лорд Миер с Флоренчией отправились в городскую оранжерею.
Как только они остались одни, лорд сказал:
— Дорогая моя, я еще не имел возможности сказать тебе, как ты прекрасна и как я счастлив от того, что все твои беды позади.
— А я все это время искала и не находила слова, чтобы поблагодарить тебя.
— Мне не нужно никаких слов. Только бы никогда больше не видеть страха в твоих глазах.
— Теперь мне нечего бояться, и я верю, что ты всегда сумеешь рассеять мои страхи, даже если они появятся вновь.
Лорд привлек ее к себе и долго смотрел ей в глаза.
— Ты совершенство, моя мадонна! Я искал тебя всю жизнь и не верил, что когда-нибудь найду не на картине, а в действительности.
Его губы нашли ее, и лорд целовал девушку, пока их сердца не забились неистово в унисон и невообразимый экстаз не охватил их обоих.
На следующий день они пересекли Ла-Манш. В Дувре их ждал собственный поезд лорда Миера, который должен был отвезти их в Миер-парк.
Флоренчия пришла в восторг, как маленькая девочка, которая вдруг получила в свое распоряжение целый дом.
Она осматривала поезд с таким любопытством, что лорд Миер нежно улыбнулся ей и сказал так, чтобы никто, кроме Флоренчии, не услышал его слов:
— Обожаю смотреть, когда ты ведешь себя как дитя! До сих пор ты была очень серьезной и озабоченной. Но сейчас ты совсем другая.
— Совсем, совсем другая, и все благодаря тебе! — прошептала Флоренчия.
Лорд улыбнулся. Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее и сильнее он любил ее.
Почти с мальчишеским пылом лорд предвкушал, как будет показывать ей свой дом и сад, с которыми у него было так много связано.
Однако, когда они прибыли в Миер-парк, было уже довольно поздно, и после обеда лорд предложил гостям отдохнуть.
Когда они поднялись наверх, Антонио задержался, и лорд Миер понял, что тот хотел бы поговорить с ним.
— В чем дело, Антонио? — спросил он. После минутного колебания молодой человек проговорил:
— Я хотел вас спросить: как вы думаете, простит ли меня когда-нибудь ваша сестра?
— Я и сам думал об этом, — признался лорд Миер, — потому что, если это не очень смутит вас, то единственно, кого я хотел бы видеть на своей свадьбе, это Дженнифер.
— Возможно, она поймет, почему я вел себя таким образом, когда услышит всю нашу историю, — нерешительно произнес Антонио.
— Я надеюсь, что так и будет, — сказал лорд Миер, чтобы успокоить его. — Завтра я намерен поговорить с вашим отцом о нашей свадьбе с Флоренчией. Я хочу, чтобы это произошло как можно скорее.
Больше он пока ничего не сказал, но у него было предчувствие, что князь, несмотря на всю свою благодарность, может возражать против брака дочери с человеком другого вероисповедания. Поэтому на следующее утро лорд не слишком удивился, когда князь выразил желание поговорить с ним наедине. После завтрака лорд Миер провел князя в свой кабинет.
— Я уверен, вы поймете, — начал князь, — что счастье моей дочери — главное для меня. Мы перед вами в величайшем долгу, но вы знаете, мы католики. При заключении брака, особенно когда дело касается семьи столь древней, как наша, католическая церковь считает обязательным, чтобы дети, которые родятся от этого союза, воспитывались в католической вере.
Лорд Миер ответил:
— Мне это известно, ваше высочество, и мне кажется, я знаю решение этой проблемы. Пятьдесят лет назад мой дедушка женился на графине Марии-Терезе де Бошан, чей род во Франции столь же уважаем, как ваш в Италии. Бабушка была католичкой, но мой дед, четвертый лорд Миер, очень гордился тем, что Миеры поддерживали протестантов со времен Генриха VIII. И они решили, что их дочери будут воспитываться в католической вере, а сыновья — в протестантской.
— И это оказалось приемлемым для обеих церквей?
— Несомненно. И этот брак был таким счастливым, что о них ходили легенды. Князь коротко засмеялся.
— Вы еще раз, Инграм, сняли тяжкий груз с моих плеч. В таком случае, я думаю, никто не станет порицать меня за то, что я допустил брак, который не одобряет церковь.
— Я надеялся, что вы согласитесь, — сказал лорд Миер. — Мы поженимся не здесь, в домашней часовне, а в маленькой католической церкви на самом краю моих владений. Я надеюсь, нам удастся сохранить церемонию в тайне.
42 
