очень нудно 
32 
– Спасибо. Постараюсь сам куда-нибудь приткнуться.
– Тебя еще задерживали с поддельными долларами на кармане. С той поры ты не поумнел.
– Я уже сто раз давал показания по тому эпизоду. Валюту купил возле обменника у незнакомого барыги. Торопился, а у окошка очередь. Дело было перед праздниками. Короче, мне всучили фальшак. Я тут пострадавшая сторона, а из меня хотели сделать обвиняемого.
– Ты передал покойному Нифонтову тысячу зеленых. С какой целью?
– Слушайте, не мучайте Макса Жбанова и сами не надрывайтесь. У вас ничего нет на меня. Я беседовал с каким-то стариком за десять минут до его гибели. Предположим, так оно и было. В чем тут состав преступления? Долларов старику я не передавал. И доказать обратное вы не сможете. Меня могут посадить только в том случае, если прокурор лично подберет судью для процесса, а заседателей привезут из ближайшего дурдома. В противном случае, дело рассыплется. А над вами будут смеяться. Можно попросить сигарету?
– Еще чего? – усмехнулся Липатов. – Может тебе кофе в постель принести?
– Я еще не лег.
– Скоро ляжешь, – пообещал следователь. – Но не на мягкую перину, а в грязную канаву. А рядом будут только крысы, твои выбитые зубы и много крови.
– Угрожаете? Я так и думал: и до этого дело дойдет. Все ограничится психологическим давлением? Или собираетесь меня пытать?
– Ты отстал от жизни. От этих методов мы отказались много лет назад.
– Ох, какой прогресс. А я почему-то был уверен, что вы до сих пор работаете по старинке. Надо же, я ошибался… Я сам в душе человек старомодный. Поэтому прежние методы вашей работы мне как-то ближе, понятнее.
– Напрасно паясничаешь. Люди, с которыми ты работаешь, не дадут тебе умереть естественной смертью. Понял? Сегодня ты не хочешь сотрудничать со следствием. Скоро поменяешь решение, но будет поздно. Ты занимаешься сбытом фальшивой валюты. Крупных сумм. Ты не хочешь назвать подельников. А я и не настаиваю. Но ты прокололся, когда у покойного старика нашли тысячу баксов, которые ты ему передал. Твоей вины здесь нет, так сложились обстоятельства. Но прежней дружбы со своими хозяевами у тебя больше не будет. Максим, ты давно занимаешься сбытом фальшивок, многое знаешь, а теперь попал в нашу разработку. Догадываешься, что с тобой случится в ближайшем будущем? Тебя грохнут не сегодня, так завтра.
– Не все же такие догадливые, как вы, – буркнул Жбанов. – Грохнут… Это еще бабушка на трое разлила.
– Я предлагаю тебе безопасность в обмен на сотрудничество. Несколько вопросов, несколько честных ответов. Я отпущу тебя на все четыре, дам возможность залечь на дно, пока не уляжется пыль.
– Я торгуюсь.
– Ты женат? Дети есть? – спросил Липатов, хотя знал все подробности личной жизни Жбанова.
– Детей нет, – Жбан усмехнулся. – Все недосуг было их наклепать. Насколько я помню, меня угораздило жениться пару или тройку раз. Какая разница, когда все в прошлом.
– Значит, некому будет принести цветы на твою могилу? – сделал неожиданный вывод следователь.
– Я цветы не люблю. Сейчас, при жизни. А после смерти они мне нужны, как собаке трусы.
Липатов достал из ящика стола разовый пропуск, размашисто подписал его, поставил число и время. Кинул бумажку на стол.
– Хрен с тобой, – сказал он. – Ты меня настолько затрахал, что я того гляди рожу какого-нибудь ублюдка. Вроде тебя. Забирай пропуск и проваливай. С глаз моих подальше.
Жбан схватил бумажку. Вскочил со стула и, пятясь спиной к двери, вышел из кабинета. Казалось, следователь скомандует «назад». Но Липатов, кажется, тут же забыл о существовании Жбанова.
***
Место и время для встречи подобрали не самое удачное. Бирюков долго колесил по каким-то незнакомым улицам, где вместо домов высились прямоугольники складов и фабрик. Труба котельной пускала дым в темно небо. К ночи собрался дождь, низко нависли тучи. Первые тяжелые капли застучали по лобовому стеклу, капоту и крыше автомобиля. Прохожие словно повымирали. Бирюков притормозил у мачты городского освещения, в тусклом свете фонаря увидел указатель поворота и надпись «Брюховский тупик», выведенную краской на проржавевшем листе железа. Кажется, он нашел, что искал. Чертыхнувшись, Бирюков включил фары дальнего света, свернул на узкую дорогу, разбитую тяжелыми грузовиками. С обеих сторон этот черный аппендицит, где два автомобиля разъедутся с трудом, зажали бетонные заборы, поверху которых тянулись нитки ржавой колючки. Темно и сыро, как в водосточной трубе.
32 
