27

Они припарковались у отдаленных ворот в стене, ограждавшей аэропорт по периметру. Всюду царила тьма, лишь огни взлетавших и приземлявшихся самолетов оживляли ночное небо. Нэнси быстро пошла за Джеком Адамсом к маленькой будке охранника, развалившегося на стуле перед телевизором. Она не знала, чего ожидать: то ли не обращать на охранника внимания, то ли лезть в сумку за паспортом.

Нэнси замешкалась. Джек обернулся и сказал:

— Я обо всем позаботился. Идите спокойно, и все.

Ну да, подумала она, без ведома властей не так-то просто выехать из страны. Но когда она обернулась через плечо, охранник также сидел, уткнувшись в телевизор, будто ее здесь не было.

— Как это вам удалось? — шепнула она Джеку, вернее, его спине: он прибавил шагу, и Нэнси едва поспевала.

— Ну как, довольны, что приняли мое предложение? — спросил он, не оборачиваясь.

— По идее должна бы…

— Ну и хорошо. Атеперь поторопимся. Самолет взлетит с минуту на минуту.

Мог бы поднапрячься чуть-чуть и быть любезнее, подумала Нэнси, шагая рядом с Джеком. Хотя, продолжала размышлять она, не исключено, что он просто нервничает или сосредоточился на своих заботах. Она посмотрела вперед. Контуры летного поля терялись в темноте, оно напоминало огромное черное озеро. Где-то в отдалении горели огни — редкие самолеты поджидали разрешения на взлет. За ними жутковато-призрачным неоном светились башни контрольно-диспетчерского пункта и низкая крыша пассажирского терминала.

— А чей самолет?

— Друга. Его зовут Халид Хуссейн.

Она выжидающе взглянула на Джека — не добавит ли он к этим словам что-то еще о Халиде Хуссейне, но продолжения не последовало. Подмигивая желтым проблесковым маячком, мимо пропыхтел маленький аэропортовский тягач с полудюжиной груженых багажных тележек. Джек чуть приостановился, когда тот проехал прямо перед его носом. Еще через минуту ходьбы стало ясно, куда они направлялись: Нэнси разглядела дозаправляющийся, готовый к отлету самолет и мужчину в шальвар камиз^[36] на верхних ступенях трапа. Джек помахал ему.

Двигатели издавали страшный шум, расслышать что-то было невозможно, так что, когда они подошли к трапу, мужчина жестом пригласил их на борт.

Оказавшись внутри, Нэнси сделала, что ей велели: заняла место рядом с Джеком Адамсом и пристегнулась ремнем безопасности. В открытую дверь салона врывался грохот двигателей. Нэнси коротко кивнула, когда Джек спросил, готова ли она к полету. Она чувствовала, что напряжение спадает, а мысли постепенно возвращаются к тому, что поведал ей Джеймс и что она узнала из Интернета и от Майи. Нэнси с трудом держала в себе этот груз. Так много вопросов крутилось в голове, и казалось недостижимым хоть на шаг приблизиться к разгадке. Самый интересный сюжет в истории человечества? Что хотел этим сказать Херцог? Может, просто хорохорился перед невестой? Существует ли на самом деле «Книга Дзян»? Есть ли крупицы истины в древних мифах? И что это за странный символ на ордене — клеймо Общества Туле?

В отчаянии она покачала головой. А Антон? Каково ему носить бремя знания о том, что его отец был членом странной эзотерической секты, якобы вовлеченной в самые таинственные сферы деятельности нацистов? Ни одна живая душа в «Трибьюн» даже не подозревала о чем-то подобном — да и с чего бы? Херцог имел полное право на тайну личной жизни, и какая разница, кто его отец — вдохновитель тайного общества или серийный убийца. Антон сам себе хозяин. Каждый заслуживает того, чтобы его судили по делам. Нэнси не верила в генетическое предопределение, в то, что зло и порок переходят от отца к сыну, и никогда не стала бы порицать кого-то за грехи родителей. В то же время ее отношение к Антону изменилось. Случай с Херцогом мог стать исключением из правила.

Возможно, причиной тому — его поведение. Вместо того чтобы предать забвению сомнительную активность отца, Антон черпал вдохновение в прошлом Феликса Кенига, пытаясь вытянуть его на свет божий. Родственники тысяч — десятков тысяч, сотен тысяч — немцев имели прямое отношение к преступлениям нацистского режима. Но воскрешать их стремления и мечты, к тому же делать это воскрешенное своей движущей силой и смыслом жизни, — подобное, мягко говоря, не совсем нормально, да к тому же опасно. Или Антон испытывал исторический интерес? Такая версия казалась самой удобной. С другой стороны, в погоне за призрачной мечтой он решился оставить свою беременную подругу…

  57