22 
Перса удивилась:
— Она смогла надуть Вацлава сказками о своей невинности, но как мог попасться на ту же удочку мой сын? Ты ведь опытный. Должен был давно разобраться, что к чему.
Права ли мать? Доминик вспомнил ее поцелуй, такой сладкий, страстный. Но она краснела, когда он прикасался к ней. Возможно, она и не девственница, но и не женщина с опытом. Уж в этом он мог бы поклясться.
— Несколько дней ничего не решают. Рано или поздно она будет моей.
Перса попыхивала трубкой, задумчиво глядя на сына. Неужели женщина околдовала его, как однажды Вацлава? Или здесь что-то другое?
Хорошо уже то, что девчонка избавила Домини от этой коварной Яны, а если ее присутствие в таборе поможет задержать сына, то Перса готова терпеть ее. Кроме того, девчонка действительно умеет работать, и Персе пока не на что жаловаться. Пока все складывается хорошо.
Глава 5
Кэтрин проснулась. На улице щебетали птицы. Природа ликовала, но на душе у Кэтрин было пасмурно, как никогда.
В эту ночь Кэтрин спала плохо: ворочалась с боку на бок, снова и снова проживала то, что случилось накануне. Как Доминик обнимал ее! Как он ее целовал! Какие у него ласковые руки!
Кэтрин уже целовалась однажды. Давно, еще в Арундейле. Тот поцелуй отозвался теплой и сладкой истомой, тогда Кэтрин подумала, что замужество стоит того, если перед сном супруг будет одаривать ее таким нежным поцелуем.
С Домиником все было по-другому. Его дерзкий поцелуй пробудил в ней какие-то новые чувства.
Ну нет, Кэтрин это не устраивало! Не хватало еще влюбиться! Хотя… Да нет, ей было просто любопытно, что произойдет дальше. Амелия намекала на возможность существования страстных отношений между мужчиной и женщиной, да и сама Кэтрин в таборе цыган видело довольно откровенное поведение мужчин и женщин.
Когда Доминик поцеловал ее, она была просто заинтригована новыми незнакомыми ощущениями. Интересно ведь знать, что в этом находят. Ну все, хватит, узнала. Такого больше не должно случиться.
Невыспавшаяся, хмурая, Кэтрин встала с постели, наскоро причесалась, оправила одежду. Смены платья у нее не было, юбка испачкалась и смялась, блузка тоже, но Кэтрин так и не могла заставить себя лечь в постель Доминика голой.
Прижавшись к двери, Кэтрин прислушалась к звукам просыпающегося табора: стук топора, плеск воды, позвякивание ведер, смех детворы. Скоро Перса начнет молоть зерна для кофе.
Кэтрин спустилась по узким деревянным ступенькам. А земля сегодня гораздо теплее. Костер уже горел, но ни Персы, ни Доминика не было видно. Кэтрин это вполне устраивало. Она решила искупаться как следует, каким бы холодным ни был ручей.
За время, проведенное с цыганами, Кэтрин научилась их нехитрым правилам гигиены. Воду для приготовления пищи и питья брали в верхнем течении реки, ниже — мыли посуду, еще ниже — пили кони, еще ниже — место для купания, как для мужчин, так и для женщин, и наконец — место для купания беременных женщин и тех, у которых были месячные, мэримэй, говорили цыгане, нечистые.
Кэтрин пошла к небольшой запруде, месте, где обычно купались женщины. Кэтрин сняла сандалии и вошла в воду как была, в одежде. Тело заломило от холода. Еле сдерживая дрожь, Кэтрин маленьким кусочком мыла, найденным и повозке, вымыла голову. Стирать одежду на себе было неудобно, но раздеваться она боялась.
Довольная тем, что опять выглядит вполне прилично, Кэтрин вскарабкалась на согретый солнцем холм, чтобы перед возвращением в табор обсохнуть. Солнце так ласково припекало, а накануне Кэтрин так мало спала, что вскоре она задремала. По небу проплывали облачка, иногда закрывали солнышко. Какое-то особенно вредное облако все никак не хотело уходить. Кэтрин открыла глаза и тут же вскочила как ошпаренная.
— Прости, — сказал Доминик, — я не хотел тебя испугать.
— Я… я, наверное, уснула.
Кэтрин украдкой взглянула на блузку, достаточно ли та высохла.
— …Я хотела подождать, пока не высохнет одежда.
— Кто же станет винить тебя за это в такой чудный день? — сказал Доминик, протягивая ей кружку с дымящимся черным кофе. — Я тоже мылся, а потом увидел, как ты идешь к ручью. Я подумал, может быть, ты хочешь выпить кофе.
Кэтрин хотела поблагодарить его, но как только заглянула в его черные смеющиеся глаза, тут же безобразная ночная сцена с Яной встала перед ней с поразительной ясностью. Кэтрин подумала о жестокости Доминика, и позабытая было враждебность всколыхнулась с новой силой.
22 
