155 
– Я вас слушаю.
– Слушает он, – передразнила хозяйка. – Мы, когда договор на квартиру заключали, то о чем речь вели? Что вы станете следить за состоянием жилплощади – вот о чем. Чтобы трубы и краны не текли. Говорили об этом? Говорили.
Галина Родионовна обыкновенно задавали вопросы, и сама же на них отвечала. Вербицкий молча слушал хозяйку, стараясь догадаться, куда та клонит. Свободно разговаривать с Галиной Родионовной в присутствии жены он не мог.
– И что сегодня? – задала очередной бессмысленный вопрос хозяйка. – Ночью труба протекла. Прорвало её что ли? Не знаю уж, как это называется. А вас, разумеется, на квартире не было. Мне звонят соседи снизу. Хотят дверь выламывать в мою квартиру. Хорошо я им свой телефон оставила и живу рядом. Помчалась туда, как паровоз. Стояк перекрыли, а трубу в квартире ещё и не чинили. Жильцы без воды сидят. Выходной день, что делать? То ли со слесарем договаривайся, то ли аварийку вызывай. Как вы сами на это смотрите?
Вербицкий промолчал, ожидая, когда хозяйка сама ответит и на этот вопрос, но и она молчала.
– Я на это просто смотрю: если потекла труба, надо её чинить, – Вербицкий снова обернулся на жену, кажется, она задремала. – А какие ко мне претензии? Я что ли эту трубу продырявил?
– Какие претензии? И он ещё спрашивает. Обещал за квартирой следить. Сам все бросил, живет неизвестно где. Спросить не с кого. А кто за протечку нижним жильцам платить станет? РЭУ не станет, и я не стану. И я тут целый день сидеть не могу, слесаря дожидаться. У меня мать больная, я ехать сейчас к ней должна. Вот так, приезжай немедленно и жди водопроводчика. Я уж воду собирали, собирали… А он: какие претензии?
– Хорошо это без проблем, – сказал Вербицкий, решивший сейчас не грубить хозяйке. Сперва нужно выяснить, не сунула ли она нос в вещи и вообще, все ли на месте. – Я приеду. Сейчас оденусь и приеду.
– Не сейчас, а сейчас же, – протявкала хозяйка. – Я долго ждать не могу, у меня мать болеет.
«Что б она сдохла», – подумал Вербицкий и чуть не скрипнул зубами от злости.
– Хорошо, сейчас же, – поправился он. – Штаны хоть можно надеть?
Он бросил трубку и чуть не разбил телефонный аппарат.
– Куда это ты уже собрался? – спросила Таня сонным голосом.
– Да пациентка одна беспокойная попалась, – ответил Вербицкий. – Ей кажется, что я не так, неправильно лечу. Надо ехать.
– А что за труба? – жена повернулась лицом к Вербицкому. – Какая ещё труба?
– Труба? – переспросил он. – Ну, обыкновенная, металлическая. Такая труба, которой не мешало бы этой стерве по башке шарахнуть. Со всего маху. Вот какая труба.
– Мы же хотели сегодня сходить на Крымский вал в дом художника, – Таня села на кровати.
– Значит, отменяется Дом художника, – Вербицкий, подтянув трусы, подошел к шкафу и начал копаться на полках. – В этот Дом одни придурки ходят, всякие бездельники, люмпены. Словом, вшивота одна. А мне некогда этой дурью заниматься, – хозяйка крепко завела Вербицкого, так крепко, что он больше не мог и не желал скрывать раздражения. – А ты спи. Сны смотреть интересней, чем по этому дому придурков шастать.
– Да что с тобой? – Таня с тревогой посмотрела на Вербицкого. – Почему ты такой злой?
– Потому что все такие добрые, – огрызнулся он, просовывая ноги в брючины. – Кому-то надо быть злым, раз все добрые.
Вербицкий, наскоро умывшись, выскочил на кухню и влил в горло чашку чуть теплого кофе.
– Ты свой чемоданчик не взял с лекарствами, – вслед за ним в прихожую вышла жена, стала наблюдать, как Вербицкий собирается. – Принести?
– Не надо чемоданчика, – Вербицкий зашнуровал ботинки. – Сегодня я буду лечить словом. Добрым словом, психотерапией заниматься. А лекарства этой женщине все равно не помогут, пустой номер эти лекарства.
– Что она при смерти, умирает что ли? – не могла сообразить жена.
– От неё дождешься, умрет такая, – Вербицкий надел куртку.
– Валера, какая муха тебя с утра укусила?
– Иди спать, нечего тут слоняться. Хоть бы дело себе какое нашла, а не болталась целыми днями по квартире.
Вербицкий чуть не назвал жену грубым словом, но сдержался, вышел на площадку и запер за собой дверь. Показалось, Таня заплакала. И черт с ней, может, со слезами немного дури выйдет.
Сев в свои потрепанные, давно не мытые «Жигули», Вербицкий, чтобы отвлечься, включил радио, но по всем программам передавали такую чушь, что на душе сделалось совсем тошно. Он выключил радио, попытался сосредоточиться на собственных проблемах. Терпеть капризы сволочной хозяйки дальше нельзя: сегодня она приведет водопроводчика, завтра милиционера. Она слишком любопытна, сует свой нос во все щели, у неё хватает наглости спрашивать, что хранил жилец в трех чемоданах и нескольких сумках. «Может, хорошие вещи есть, на продажу?» – как-то спросила она. «Я не барыга с рынка и вещами не торгую, – резко ответил Вербицкий. – Да и вещи эти не мои». Но любопытство хозяйки только разгорелось.
155 
