очень нудно 
37 
– И чего эти иностранцы сюда прут? – возвысил голос верзила в фуражке. – Их ждут, что ли здесь? Приглашают?
– Ты его приглашала? – мужичок в красной шапочке, отпустив пальто Волкера, подскочил к Кате, дернув за рукав шубки, обдал сивушным запахом, заглянув ей в глаза своими без видимой причины злобными, похожими на мелкие угольки глазками.
– Ты, сука, его сюда приглашала?
Переводчица получила такую хлесткую пощечину, что половина её лица сделалась багровой, мир поплыл перед глазами, наполнившимися влагой. Волкер с разбитым окровавленным лицом, забыв в эту секунду об осторожности, хотел уже кинуться на обидчика с кулаками, хотел что-то сделать, но вместо этого, беззвучно шевеля губами, остался стоять у почтовых ящиков. Он не мог, не имел права спастись бегством, оставив Катю в руках озверевших хулиганов, но и оставаться здесь он тоже не мог.
Волкер дернулся вперед, вырываясь из медвежьих объятий Смирнова, выскользнул из широкого пальто, упавшего к его ногам и остался в сером шерстяном костюме. Но тут Волкер получил новый удар в лицо. Следует кричать, кричать как можно громче, звать людей на помощь. Здесь убивают подданного Соединенных Штатов, гражданина великой страны, значит, люди просто обязано помочь.
– Хорошо, – во все горло заорал Волкер, перепутавший значения слов «хорошо», «плохо», «больно» и «убивают».
– Ах, хорошо, – орал он. – Хорошо, а-а-а-а, хорошо.
Потеряв ориентировку, Волкер в забрызганном кровью костюме, метался по парадному, то и дело натыкаясь, то на кулак Смирнова, то на кулак Воронина.
– А-а-а, ха-ра-ша, – орал Волкер. – Плиз, плиз, хорошо. Ух, ура, ха-ра-ша. Ура.
Егоров, разглядывая в бинокль освещенное люминесцентными лампами парадное, сжимал зубами фильтр сигареты. «И чего они так долго возятся?» – спросил он вслух самого себя. Он выплюнул недокуренную сигарету на снег и снова приблизил бинокль к глазам.
Вот Смирнов схватил Волкера за лацканы пиджака, прижал иностранца к стене, ухватив за волосы, несколько раз ударил затылком о жестяные почтовые ящики. Волкер, извиваясь всем телом, сумел высвободиться и тут же получил кулаком в грудь от выскочившего как из-под земли Воронина. Егоров и, включив зажигание, подал машину задним ходом за угол трансформаторной будки.
Волкер, чувствуя что, вот-вот потеряет сознание, окончательно лишится чувств и рухнет мешком на пол, на котором его, ещё живого, добьют ногами, разорвут на куски эти звери, эти бандиты, вложил весь страх, все свое отчаяние в последний, возможно, предсмертный крик о помощи.
– Ха-ра-шо, – заорал он нечеловеческим голосом – Плиз, плиз, хорошо, о-о-о-о, хорошо.
Застывшая у дверей переводчица наблюдала за своим ухажером и работодателем пустыми глазами.
– Хорошо, хорошо, – блажил Волкер.
– Дурак, Боже мой, какой дурак, ничтожество, – прошептала переводчица, раскрыла ладони и уткнулась в них уже влажными щеками.
– А-а-а-а-а, хорошо, – захлебывался криком Волкер.
Удары, не слишком сильные, но чувствительные, сыпались на него, уже стоящего на коленях. Бандитское нападение закончилось так же неожиданно, как и началось. Преступники исчезли, как по команде, оставив после себя тяжелый сивушный дух и разбитую о ступеньки бутылку. Волкер, ползая на коленях по полу, старался стереть с лица кровь рукавом пиджака.
Никого. Бандиты исчезли. Ушла и переводчица.
– Ах, хорошо, – прошептал Волкер и, лишившись чувств, упал лицом вниз.
Тихо скрипнула чья-то дверь на первом этаже. Разбуженные диким криками Волкера жильцы, снова погружались в сон.
– Чего он там кричал-то? – спросил Егоров, трогая машину.
– Сам толком не понял, – пожал плечами Смирнов и закряхтел на заднем сиденье, стягивая с себя плащ. – Вроде, понравилось этому Волкеру, что его лупят. Я так понял, что ему понравилось.
* * *
Ларионов уже расположился за столиком жарко натопленной закусочной «Три краба», съел салат из морской капусты с орехами и выпил кружку пива. Хотелось, чтобы предстоящая встреча с теперешним мужем Веры адвокатом Максименковым была короткой и деловой. Просто мужской разговор без сантиментов и занудства. Сквозь витрину Ларионов разглядывал серую уличную панораму и скучал. Беззвучный снег все летел и летел, пешеходы все торопились куда-то. Ларионов никуда не торопился. Он вытянул ноги, придвинул к себе кружку пива и картонной подставке.
Старый год давно закончился, да и зима уже на исходе, скоро первые оттепели, а за ними… Весна, само собой. Ларионов выдохнул табачный дым и от нечего делать стал вспоминать, какие важные значительные дела успел переделать в ушедшем году, какие задумки удалось осуществить. Купил добротное и не очень дорогое зимнее пальто. Это раз. Еще помог устроить дочку знакомого в престижную спецшколу. Это все? Нет, что-то ещё успел сделать. Так, пальто он уже считал. И дочку знакомых тоже считал. Так что же еще? Ларионов ворошил в памяти события прошлого года, но ничего важного почему-то не вспоминалось.
37 
