31 
Внутренние протесты Лотти вскоре утихли, усталый разум перестал возражать, и вольности Джентри потеряли всякое значение. Но несмотря на это, Лотти заставила себя проснуться, упрямо уперлась ладонью ему в грудь и попыталась отстраниться. Он послушно отпустил ее, его глаза блеснули в полутьме.
— Лотти, я вам не враг.
— Стало быть, друг? — парировала она. — По вашему поведению не скажешь.
— Я не стану ни к чему принуждать вас.
— Если бы вы не выследили меня, я по-прежнему жила бы счастливо в Стоуни-Кросс-Парке…
— Там вы были несчастны. Держу пари, в вашей жизни не было ни единого счастливого дня с тех пор, как вы познакомились с лордом Раднором.
Как ей хотелось возразить ему! Но лгать было бессмысленно: Джентри уже знал всю правду.
— Выйдя за меня замуж, вы поймете, что жизнь — чертовски славная штука, — продолжал Джентри. — Вам не придется потакать чужим желаниям. Вы сможете делать все, что захотите, — конечно, в разумных пределах. И наконец-то перестанете бояться лорда Раднора.
— И все это за согласие спать с вами, — заключила Лотти.
Джентри усмехнулся и уверенно изрек:
— Возможно, это условие нашей сделки вы найдете особенно приятным.
Глава 6
Когда Лотти проснулась, сквозь неплотно задернутые занавески в экипаж уже проникал дневной свет. Растрепанная и заспанная, она взглянула на будущего мужа и обнаружила, что он свеж и бодр, будто сладко выспался в постели.
— Мне хватает пары часов сна, — объяснил он, словно прочитав се мысли, взял ее за руку и вложил в ладонь шпильки.
Лотти сжала их в кулаке — изогнутые полоски металла сохранившие тепло рук Джентри. Машинально Лотти сплела косу и свернула ее узлом по давней привычке.
Отодвинув занавеску, Джентри засмотрелся на многолюдную улицу, по которой катился экипаж. Луч солнца ударил ему прямо в лицо, глаза приобрели неестественно яркий оттенок синего цвета. Лотти вдруг поняла, что этот город он знает как свои пять пальцев и не боится опасностей, подстерегающих за каждым углом в трущобных районах.
Лотти еще не доводилось встречаться с аристократом — а в Стоуни-Кросс-Парке она повидала их множество, — который мог непринужденно чувствовать себя даже на самых нищих улицах столицы. А Джентри, судя по всему, был готов на все ради достижения своих целей, какими бы ужасными они ни были. Мужчины из высшего общества во многом беспомощны, но у них есть свои принципы нормы, а у Джентри ничего подобного не наблюдалось.
Если он и вправду пэр, думала Лотти, то поступил разумно, отказавшись от титула и позволив Сиднею, как он выразился, «упокоиться с миром». Поступи он иначе, ему было бы трудно, почти невозможно найти свое место среди избранных Лондона.
— Лорд Уэстклифф говорил, что вы возглавляли воровскую шайку, — вспомнила Лотти. — А еще сказал, что вы…
— Как это ни прискорбно, я не совершал и десятой доли преступлений, которые мне приписывают, — перебил Джентри. — Слухи о моих похождениях сильно преувеличены и продолжают расти, как снежный ком. Несколько авторов дешевых книжонок уже изобразили меня чем-то вроде предводителя гуннов Аттилы. Конечно, я не строю из себя невинного младенца. Мне не раз доводилось промышлять контрабандой. Но сыщик из меня получился неплохой, гораздо лучше многих молодцов Кэннона, хотя я и пользуюсь сомнительными методами.
— Не понимаю, как вы можете водить дружбу с ворами и контрабандистами и в то же время ловить их.
— У меня есть соглядатаи и осведомители во всем Лондоне и его окрестностях. Я располагаю свидетельствами против преступников всех городских трущоб — от тупика Джина до переулка Мертвеца. Стоит кому-нибудь встать у меня на пути, и я живо беру его в оборот, да еще получаю награду за поимку. В роли сыщика ловить преступников непросто — магистрат требует, чтобы я действовал законными методами. И все-таки со мной никому не сравниться.
— Еще бы! Где найдешь второго такого же скромника! — сухо подтвердила Лотти.
Ложная скромность не для меня — что правда, то правда.
— Ничуть не сомневаюсь. Вы же сумели разыскать меня после того, как наемники лорда Раднора зря потратили целых два года.
Джентри впился в нее пугающе-пристальным взглядом:
— Чем больше я узнаю о вас, тем любопытнее мне становится. Хотел бы я знать, что за девушка отважилась начать жизнь сначала, ни на кого не надеясь.
— Отважилась? — с сомнением повторила Лотти. Странно. А я привыкла считать свой поступок трусостью.
31 
