56 
Евгения не могла понять выражения его лица.
— Вы имеете в виду Бриджит?
— Да, — снова кивнул маркиз. — Я согласился не выдвигать против нее обвинений.
— Я рада.
Маркиз смотрел на нее, склонив голову набок.
— Я верю, что вы рады. У вас благородная, хотя и слишком импульсивная душа.
— Но вы же пришли сюда не затем, чтобы сделать мне комплимент, правда?
— Нет. У меня... есть кое-что, что принадлежит вам, и я подумал, что мне следует это вернуть.
— Что именно? — всполошилась Евгения.
— Во-первых, это. И его содержимое, — маркиз достал из-под плаща и бросил на стол ее ридикюль. Евгения замерла. В сумочке лежали те три письма, которые она получила от Грэгора. Она подняла на маркиза полные тоски глаза.
— Вы знаете... что внутри?
— К сожалению, да.
Евгения дрожащими руками достала письма.
— Вы... прочли их?
— Мадам, я знаю, что они...
— Это... некрасиво с вашей стороны, — воскликнула она, решив, что он действительно читал их. — И нехорошо, сэр, бросать их мне теперь, когда вы уже вынесли мне приговор. Как еще вы хотите меня наказать?
— Я еще не обдумывал вопрос о наказании, — пробормотал маркиз.
Тяжело дыша, отчего грудь ее вздымалась, Евгения подняла подбородок.
— Вы сказали, что это только первая вещь. Что еще?
Маркиз заколебался.
— Она... в коридоре. Я принесу ее.
Он вышел из комнаты. Убитая стыдом и раскаянием, Евгения держала в руке злополучные письма. Маркиз вернулся, и она уставилась на предмет, который он сжимал под мышкой. Кровь отлила от щек Евгении. Хотя он и был завернут в белый холст, Евгения была уверена, что это тот самый портрет, который писал с нее Грэгор.
— Я подумал, что вы захотите иметь его.
Евгения больше не могла выносить эту пытку. Она кинулась к нему, выхватила картину из его рук, развернулась на каблуках и швырнула ее в догорающий огонь.
— Вы не хотите даже взглянуть на него? — воскликнул маркиз.
— Нет. Нет. Не хочу! И это я тоже не хочу видеть, — бросила она письма в оживший камин. — Мне ничего не нужно оттого человека. Ничего! Я не хочу помнить о нем и о том, какой дурочкой я была.
Она схватила кочергу и ткнула ею в портрет, пытаясь затолкать его поглубже в огонь. Он должен полностью сгореть, превратиться в пепел. Убедившись, что картина горит, девушка отшвырнула кочергу в сторону, повернулась и с вызовом посмотрела на маркиза, который все это время молча стоял у нее за спиной.
— Все. Наказывайте меня как хотите. Мне теперь все равно.
— Все равно? — Маркиз шагнул вперед и крепко схватил ее за руки. — Ты не будешь возражать, если я накажу тебя вот так?
Она лишь ахнула, когда мужчина запустил пальцы в ее волосы, запрокинул голову и стал жадно целовать ее в губы.
— И так, и так, и еще вот так... — повторял он.
— Что вы делаете? — воскликнула Евгения.
— Беру то, что принадлежит мне по праву! — ответил маркиз. — Я с ума сходил от ревности с того самого момента, когда понял, что ты влюблена в другого! Думал, терпение и доброта помогут мне завоевать тебя. Я решил, что все будет хорошо, когда мы поженимся. Но твои слезы в ночь после нашей свадьбы убедили меня в обратном. Потом ты сбежала. Моих мучений не передать! Я мучился еще сильнее, когда узнал, ради кого ты меня покинула. Этот человек, я уверен, сумел навязать тебе свою волю, хотя я сам должен был заставить тебя покориться моей воле. И я заставлю тебя покориться, моя дорогая!
Он снова со стоном наклонил голову и укусил ее губу с такой силой, что у нее потекла кровь. Возбуждение горячей волной пробежало по всему телу Евгении. Это были новые, неведомые ей ощущения. Как ни сильно билось сердце маркиза, ее сердце стучало еще сильнее.
— Милорд! — пролепетала Евгения, прижимаясь к его груди.
— Да, я твой лорд, твой повелитель, а ты — моя леди!
Девушка с беспокойством посмотрела на него.
— Но вы, должно быть, издеваетесь надо мной! Как вы можете хотеть меня, если верите, что я... принадлежала этому ужасному человеку?
Стараясь сдержать страсть, маркиз взял в ладони ее лицо.
— Я ошибался в тебе, любимая. Бриджит мне все рассказала.
Евгения затрепетала, почувствовав облегчение.
- Все?
— Да. Я хотел кинуться к тебе в ту же секунду. Только одно меня сдерживало и пугало.
— Пугало? Что? — прошептала Евгения.
— Что ты все еще любишь погибшего художника. Я ведь не читал его писем, дорогая. Бриджит пересказала мне их содержание, и я понял силу его обаяния. Я вполне могу допустить, что ты все еще пылаешь страстью к нему. Но твоя реакция на письма... и портрет... убедила меня, что это не так. Может, твое сердце и не принадлежит мне... пока... но оно по крайней мере свободно!
56 
