113 
— Я люблю его, — прошептала она про себя, но где-то в глубине сердца, внутренний голос напомнил ей, что он ее не любит. Тем не менее она не могла поверить, что сэр Гай совершенно равнодушен к ней. Если даже не считать этого неожиданного решения, лететь с ней в Америку, которое можно было бы отнести к благородству его характера, Салли не была бы женщиной, если бы не замечала, что было еще немало случаев, когда сэр Гай очень тепло к ней относился.
Салли догадывалась, что она интересует его, что он наблюдает за ней. Но, когда ей кажется, что они начинают сближаться, какое-то слово или движение, которые она сама себе не может объяснить, вдруг опять воздвигают между ними барьер, и он опять начинает к ней относиться с ледяным равнодушием.
— Что это? — спрашивала она себя. — Что заставляет его замыкаться в себе как раз в тот момент, когда кажется, что он полностью открыт и относится к ней по-дружески? — Салли ломала себе голову над этим, но прийти к какому-нибудь выводу не смогла. Она знала только, что любила его.
Колеса поезда стучали в унисон с ее мыслями. Я люблю его, я люблю его, я люблю его. Они повторяли это опять и опять, а она боялась посмотреть на сэра Гая, потому что он мог прочесть в ее взгляде то, что она чувствует. Как она была права, когда поняла, что никогда не любила Тони! Она, как многие другие молодые люди, приняла дружбу за любовь, увлечение за более глубокое чувство.
Вот какой была любовь — чувство, от которого перехватывало дыхание, которое заполняло каждую клеточку ее тела, пульсировало в венах при каждом ударе сердца. Чувство, от которого самые простые, обыденные слова звучали милой сердцу музыкой.
— Мы почти приехали.
Слова сэра Гая заставили Салли вздрогнуть, так как она настолько увлеклась своими мыслями, что перестала замечать происходившее вокруг.
— Да, — сказала она. — Нас кто-нибудь будет встречать?
— Мама должна прислать за нами машину, — ответил он. — Я сообщил ей время нашего прибытия.
Какой обычный разговор! Но Салли казалось, что ее слова прозвучали слишком громко, и весь мир догадался, как она любит и боготворит мужчину, сидевшего напротив. Но потом она почувствовала, как холодная рука опасения несколько отрезвила ее. Ей следует быть осторожной! Хотя Салли и любила сэра Гая, но не должна была терять голову и забывать о барьере, который все еще существовал между ними. Что это было такое, она не знала, но, возможно, любовь поможет ей разобраться.
— Пожалуйста, Господи, помоги мне понять, что стоит между нами, — прошептала Салли про себя. Пока она молилась, поезд подошел к вокзалу Йорка.
Шофер ждал их около машины, но не той, которой обычно пользовался сэр Гай. Этот лимузин был побольше, и пассажиров от шофера отделяла перегородка.
— Боюсь, сэр, что хамбер вышел из строя, — объяснил шофер. — Мне надо как следует проверить его. Думаю, с машиной все будет в порядке через день или два. Извините, что не смог приехать на ней, я знаю, что вам она нравится больше.
— Все в порядке, Гроувз. Поехали, — ответил сэр Гай и сел на заднее сиденье рядом с Салли.
Салли не могла понять, радуется она этому или сожалеет. Когда сэр Гай вел машину, она могла сидеть за его спиной, и не было необходимости разговаривать. Но сейчас в течение часа они будут вдвоем, и ее пугала перспектива быть так близко друг от друга, где ничего не могло отвлечь их внимание, и радовала одновременно.
Только теперь она начала понимать, как любовь может завладеть человеком. Никогда раньше она не могла почувствовать, что испытывали Эрик и Линн, когда у них все было хорошо и когда они ссорились. На какое-то мгновение Салли почувствовала такую зависть к ним, какой не испытывала никогда раньше. Она подумала, что в этот момент, счастливые до исступления, они летят в Калифорнию, где Линн будет выздоравливать под руководством самых лучших врачей, каких только удастся отыскать Эрику.
С того момента, как Эрик вернулся в жизнь Линн, он сметал все преграды, стоявшие на его пути, как надвигающийся шторм. Ничто и никто не мог его остановить.
— Ты моя, только моя. — Салли слышала, как он говорил Линн. — Я буду ухаживать за тобой. Я сделаю все для тебя. Ты даже не сомневайся, если ты что-то захочешь, только скажи мне, и все будет твоим.
Даже смеяться было невозможно над его горячностью, потому что он был настолько искренен и обладал почти магической способностью все преображать, за что бы ни взялся. С момента его появления вся обстановка стала романтической и волнующей — именно такой, в какой привыкла существовать Линн, которую Салли знала и любила, а не разбитая, раскаявшаяся, которую она застала после ее приезда в Нью-Йорк.
113 
