17 
– Как мило с вашей стороны навестить меня, – сказал герцог, протягивая руку мистеру Хорну. Герцог сразу подумал, что этот человек наверняка иностранец – что же он делает на севере Шотландии?
– Я очень рад познакомиться с вами, герцог, – произнес мистер Хорн. Его американский акцент не оставлял никаких сомнений. Когда гости устроились в креслах, герцог с любопытством спросил:
– Вы американец?
– Я родился в Америке, – ответил мистер Хорн, – но столько путешествовал, что стал настоящим космополитом.
– О да! – подтвердила графиня. – Кейн всюду был и все видел. Он с таким участием отнесся к моему горю!
Последние слова она произнесла с положенным надрывом, но что-то в глазах графини, глядевших на мистера Хорна, говорило, что он занимает куда более важное место в ее жизни, чем покойный супруг. Шестое чувство, вновь проснувшееся в герцоге, подсказало ему, что этот человек как-то связан с тревогами Джиованны. Герцог не мог ничего объяснить, но ни капли не сомневался в своих догадках.
Он вновь посмотрел на мистера Кейна Хорна и решил, что тот ему определенно не нравится. Гость не походил на американца – в темных глазах и темных волосах скорее было что-то итальянское, хотя для итальянца гость был слишком высок и широкоплеч.
Графиня решила, что настало время поговорить о важных вещах.
– Вас так не хватало на вечере, который был организован в вашу честь!
– Могу еще раз заверить вас, что мне очень неловко.
Однако, насколько я понял, вы прекрасно обошлись и без меня.
Намек, звучавший в его словах, был столь очевиден, что графиня быстро откликнулась:
– Многие приехали издалека, чтобы взглянуть на вас.
А дорогая Джейн… вы же понимаете, как всем хотелось услышать о помолвке! Я взяла на себя смелость заверить их в том, что свадьба состоится как можно скорее.
Герцог был крайне возмущен, но все же сдержал порыв и спокойно заговорил:
– Я несколько удивлен тем, что мне не дали обсудить все это с леди Джейн.
Графиня наклонилась к нему и взяла его за руку.
– Джейн с радостью согласилась бы стать вашей женой. Она надеется, что вы сможете поговорить с ней до нашего отъезда и сделаете ей предложение лично.
– Я не понимаю, – негромко заметил герцог, – почему все так торопятся? Разве я сам не могу выбрать время и поговорить с невестой?
В его голосе звучал явный упрек, и графиня взглянула в сторону Кейна Хорна, словно ожидая его поддержки. Потом она воскликнула:
– Дорогой герцог, неужели вы так сердиты на нас?
Мы вовсе не хотели расстраивать вас!
– Вам следовало бы понимать, – произнес герцог, – что я не мальчишка, которому нужна чужая указка. Я мужчина, и сам могу принимать решения!
– О да, конечно! Я действительно поступила очень глупо, рассказав родственникам, что вы с Джейн помолвлены. Но они так хотели услышать это… и Мак-Кэроны, конечно, тоже были в этом уверены… О, почему я не была тверже!
Она крепче схватила его за руку и взмолилась:
– О, простите меня, прошу вас! Я не вынесу никаких недоразумений между нами! Ведь дорогая Джейн будет так счастлива с вами!
Она говорила таким тоном, что продолжать изображать гнев было невозможно, да и ни к чему. И все же герцог именно сейчас вспомнил рассказ маркиза Лотиана о леди Джейн, которая уехала учиться в Италию, не ужившись с мачехой. Будучи в Далбет-Хаусе, герцог не придал этому значения – слишком уж нежно вдовствующая Графиня обнимала дочь за плечи, слишком ласково обращалась с ней.
Герцог отвел взгляд от исполненных мольбы глаз графини и увидел, что Кейн Хорн пристально рассматривает его, будто пытается что-то понять. Герцог умолк, посчитав молчание более выразительным, чем слова.
Неожиданно Кейн Хорн вступил в разговор:
– Ваша светлость, я хотел бы поговорить с вами о деньгах, которые Джейн намерена передать своей мачехе после свадьбы.
Герцог приподнял брови.
– Вы хотите сказать, что муж графини не оставил ей состояния?
– Не совсем так, – быстро вставила графиня, не желавшая просто слушать. – Кейт любил меня и оставил мне все, что мог, но дом и большая часть денег перешли к Джейн. Разумеется, теперь ей все это ни к чему, поэтому она просила передать вам, что хотела бы выделить мне некоторую сумму в знак благодарности за мои заботы.
Герцог заметил, как напряженно ждут ответа его собеседники, но тянул время. Медленно, словно размышляя над услышанным, он спросил:
17 
