85 
– Моя тетушка всегда предпочитает обедать на старомодный манер. Сейчас мы должны перейти в соседнюю комнату, где нас ждет вторая перемена.
– Какой странный обычай! – воскликнула Паолина.
– Так всегда было принято в лучших домах Венеции, – ответил он. – В этой зале нам подавали суп и рыбу, в следующей нас ждут дичь и жаркое, а в третьей – сладости, мороженое и десерт, которым обычно заканчивается обед.
Паолина едва удержалась от смеха, но остальные гости, по-видимому, воспринимали это как естественный порядок вещей и, поднявшись с мест, торжественно проследовали в соседнюю комнату, где уселись за столь же изысканно сервированный стол, уставленный золотой утварью и экзотическими цветами.
Таким образом обед занял больше времени, чем обычно, и когда они вышли из третьей, и последней, залы, Паолина шепотом обратилась к сэру Харвею:
– У меня ужасно болит голова. Не могли бы мы вернуться домой и не появляться на балу?
Он окинул взглядом ее сшитое по последней моде платье из французской парчи, с отделкой из золотистого кружева, украшенное мелкими бриллиантами и цветами, вышитыми на ткани и покрытыми эмалью – этот наряд был заказан для нее уже в Венеции.
– Разве вы не хотите, чтобы ваша красота предстала перед всеми в самом выгодном свете? – спросил он машинально и по ее глазам понял, каким будет ответ.
– Хорошо, – произнес сэр Харвей мягко. – Предоставьте это мне.
Паолина отошла от него и направилась в гостиную, незаметным движением оправив платье и сознавая, что, коль скоро оно произвело на него благоприятное впечатление, все остальное не имело особого значения.
Когда сэр Харвей объявил, что им необходимо вернуться домой, раздались многочисленные протесты, особенно со стороны графа.
– Моя сестра весь день страдала от сильной головной боли, – объяснил он. – Я полагаю, это из-за приближающейся грозы. Надеюсь, вы извините нас.
– Мне не хочется с вами расставаться, . – обратился граф к Паолине, отведя ее в сторону так, чтобы никто не мог их услышать. – Давайте вместе отправимся на бал, хотя бы ненадолго. Я должен сказать вам нечто очень важное.
По его взгляду она догадалась, что именно.
– Нет, я не могу находиться... среди толпы, – отозвалась Паолина, охваченная внезапным страхом. – Я глубоко тронута вашей добротой, но сегодня вечером... мне слишком нездоровится.
– Но мы сможем увидеться завтра? – не сдавался он. – Обещайте мне.
– Да, да, завтра, – обещала она, чувствуя, что завтра, может быть, никогда не наступит.
– Ловлю вас на слове, – произнес граф и поднес ее руку к своим губам.
– Я не могу больше этого вынести, – сказала Паолина, когда она и сэр Харвей уселись в гондолу. – Нам надо уехать отсюда. Здесь кругом одна сплошная фальшь и притворство. Я хочу побыть наедине с вами.
Она говорила по-английски, но он приложил палец к се губам.
– Будьте осторожны, разговаривая в присутствии гондольеров, – предостерег он ее чуть слышно. – Многие из них знают намного больше языков, чем желают признать.
Паолина слегка вздохнула, подумав, что не в силах больше разыгрывать эту лживую комедию. В этот момент она желала только быть рядом с сэром Харвеем, слышать его признания в любви и поведать ему, сколь много он значил для нее.
Когда гондола подплыла к палаццо, Паолина соскочила на набережную и взбежала по ступенькам к парадному вестибюлю. Там оставались лишь двое лакеев. Остальные уже отправились спать.
– Buono notte[14], – обратилась к ним Паолина и заспешила вверх по лестнице.
Сэр Харвей вошел вслед за нею. Она слышала звуки его шагов и уже представляла себе, как он заключит ее в объятия, когда они окажутся наверху. Она так ждала этого мгновения, так стремилась к этому всем своим существом, предвкушая весь вечер заветный миг. Она ускорила шаг, но, едва приблизившись к лестничной клетке, заметила стоявшего там Альберто.
Девушка в нетерпении подняла на него глаза и собиралась было отпустить его, но слова замерли у нее на губах.
– Что такое? В чем дело, Альберто? – только и могла спросить она, но тут голос сэра Харвея, более громкий и решительный, перебил ее:
– Что там еще стряслось?
Вопрос прозвучал резко, но Альберто ответил не сразу, выжидая, пока они не поравняются с ним.
– Герцог, ваша милость... – прошептал он.
Казалось, что у него от страха пересохло в горле.
– Я знаю, что его светлость здесь, – отрывисто произнес сэр Харвей. – Мы видели его прибытие сегодня утром. Полагаю, он остановился во дворце дожа. Тебе не стоит тревожиться из-за этого. Здесь, в Венеции, он не сможет причинить тебе вреда.
85 
