очень нудно 
29 
— Это даже лучше, чем я думал, — негромко пробормотал Рейф.
Значит, он уже давно хотел это сделать? От этой мысли соски напряглись, упершись в ткань лифа, и Джулианна поняла, что ей это нравится. Нравится и его несомненное возбуждение — мужское естество дерзко упиралось в ее бедро, но Рейфа это, похоже, ничуть не смущало.
Он погладил ее по спине, и от этой ласки где-то глубоко внутри возникло томление.
— Ну, а что изображено на твоих носовых платках? — полюбопытствовал он. — Может быть, цветы?
— Вообще-то я вышиваю монограммы для моего брата. У него скоро день рождения. Мне кажется, мужчине всегда требуются носовые платки.
— Очень верно. Самый подходящий подарок, тем более сделанный своими руками. — Рейф наклонился и прижался губами к ее шее. Пальцы его скользнули вверх и начали расстегивать пуговки на платье.
Ресницы Джулианны затрепетали.
— А какой цвет ты выбрала? — Еще одна пуговка выскочила из петли.
— Синий, — выдохнула она. — Он нравится брату.
Он погладил ей шею сзади, потом проложил дорожку из поцелуев от шеи к уху, прихватил ушную мочку зубами и легонько прикусил.
Джулианну словно всю охватило пламенем — до кончиков пальцев на ногах. Она выгнулась и почувствовала, что его естество сделалось еще тверже.
— А какой цвет предпочитаешь ты сама? — пробормотал он ей в ухо. — Какой у тебя любимый?
Расстегнутый лиф провис, бархатные рукава собрались у локтей.
— Я… люблю п-пурпурный. Пурпурный, да.
— Страстный царственный цвет. Одобряю. Как-нибудь ты должна прийти ко мне в пурпурном платье. В нем ты будешь ослепительна.
Его пальцы быстро и ловко двигались по шнуровке корсета.
— А любимое блюдо? Есть что-нибудь, против чего ты просто не в силах устоять?
Голова у нее кружилась от попытки следить за нитью разговора, а тело захлестывали примитивные желания.
— О, я… не знаю. Я много чего люблю.
— Выбери что-нибудь одно.
Видимо, корсет расшнурован, потому что вдруг перестал давить на тело. Джулианна отчаянно пыталась вспомнить.
— Шоколад. Я люблю шоколад. И часто пью го-горячий …шоколад… на завтрак.
Он начал целовать ее вдоль ключицы. Очень обольстительно.
— Мог бы и сам догадаться.
— О чем?
— Что ты любишь горячий. Горячий, исходящий паром, густой.
Что-то внутри у нее содрогнулось.
Закончив расшнуровывать корсет, Рейф снял его и бросил на пол. Груди прижались к сорочке, соски так сильно напряглись, что их было видно сквозь шелк. Джулианна задрожала — теперь между ее обнаженной плотью и его голыми руками оставалась только тонкая ткань. Достаточно потянуть за белую шелковую ленту.
Она ждала, словно охваченная огнем, и прерывисто дышала.
— А книги?
— Прошу прощения?
— Книги. Каких авторов ты любишь читать? Или, как большинство дам, предпочитаешь листать «Ла бель ассамблее?»[1]
Джулианна свела брови. «Я уже ничего не соображаю, а он хочет узнать что-то про книги и их авторов?»
Досадливо заерзав на его коленях, она пыталась сохранить остатки рассудка.
— Я… люблю читать книги и… модные журналы тоже. Но в чем дело? Почему ты спрашиваешь?
Он замер. Взгляды их встретились, и его зеленые глаза горели такой напряженной и легко читаемой страстью, что Джулианна поняла — Рейф сдерживается с большим трудом.
— Потому что хочу узнать тебя получше.
— Но зачем? У нас соглашение временное. Какое тебе дело до того, какая я вне постели, если ты все равно меня уже получил?
Между прочим, чистая, правда. Если учесть их договор и ее неприкрытое желание, Рейф мог бы вообще не говорить ни слова. Достаточно уложить ее на кровать — и вперед.
— Потому что временно или нет, но мы любовники, — ответил он. — Сейчас ты моя, и я хочу знать женщину, которая лежит в моей постели. Я хочу знать тебя. Кто такая Джулианна Хоторн? Что она любит? Что она думает, чего хочет, о чем мечтает?
Сердце ее сжалось и дважды сильно стукнуло. Слова Рейфа тронули ее до глубины души. За какой-то крохотный миг он продемонстрировал к ней больше интереса и уважения, чем муж за все годы брака.
Эта мысль поразила ее.
— Джейн Остен, — выпалила она.
— Что? — протянул Рейф, словно забыв о своем вопросе.
— Ты… спросил меня, кого я люблю читать. Джейн Остен. Мне нравится ее книга «Р-разум и чувства».
Рейф улыбнулся. На его щеках появились глубокие очаровательные ямочки.
29 
