очень нудно 
106 
— Почему ты так думаешь? — Элвис тоже перешел на хриплый едва слышный шепот. — С чего бы им вести свою игру? Или на кого-то батрачить?
— Мне они сразу не понравились, задницей чувствую: тут какая-то лажа.
— Это не ответ.
— Прошлой ночью Ленка дежурила на той самой съемной квартире, ну, на Волгоградке, наблюдала за стоянкой, за этим долбаным фургоном, — Радченко вытащил платок и вытер лоб, на котором выступила испарина. — Если честно, я уже не надеялся, что кто-то туда явится. Но сработало. Около трех ночи у вахты остановился Форд Мондео. Из него вылезли два мужика, сунулись в будку охранника. Через минуту они подняли шлагбаум, вытряхнулись из конуры сторожа. Свет в окошке погас. Подошли к фургону, достали ключ, приклеенный к днищу. Открыли грузовой отсек, пару минут шуровали там. Потом один из них некий Валерий Задорожный сел за руль «Газели». Майор Столяров вернулся к Форду. И все. Они уехали. Посмотри. Тот, что поздоровее, — майор Задорожный из военной контрразведки.
Радченко развязал тесемки конторской папки, придвинул ее к Элвису. Папка содержала в себе полтора десятка фотографий, выполненных цифровым аппаратом и распечатанных на принтере. Снимки сделаны поздним вечером или ночью при свете уличных фонарей. Но у камеры вполне приличные характеристики и, главное, отличная оптика, длиннофокусный японский объектив. Фигуры людей, даже их лица, можно хорошо рассмотреть. Вот два мужика, один в плаще, другой в темном костюме, подходят к будке. Горит единственное окно, на занавеске отпечаталась тень человека. Вот те же мужчины выходят из помещения. Свет уже погашен, а шлагбаум поднят. Вот они возле «Газели», у фургона распахнуты дверцы грузового отсека. Мужчины один за другим, святя фонариком, забираются внутрь. Задорожный запирает фургон. «Газель», отъезжая, поравнялась с будкой. Столяров возле Форда… Элвис крепко завязал тесемки и отодвинул папку от себя, прищурившись, посмотрел в глаза дяди Димы.
— И эти карточки ты притащил сюда, в тюрьму? — Элвис закашлялся от волнения. — Ты что, мозги дома оставил? А если на выходе тебя…
— Спокойно, все учтено, — Радченко открыл портфель, опустил в него папку и записную книжку. — Это тебе не Бутырка. И здесь адвокатов не шмонают. А если и проверят, ну, что с того? Какие-то люди, какой-то фургон… И хрен бы с ним. Дослушай. Офицеры ФСБ не имели право таким макаром изымать со стоянки фургон. По закону они подступиться к нему не могли без понятых, без саперов и работников прокуратуры.
— Нет, ты совсем отмороженный… Притащить сюда…
— У нас уже перебор со временем, — прошептал Радченко. — Слушай. Еще есть запись, выполненная при помощи аналоговой видеокамеры. Сам знаешь, если с цифровыми фотографиями можно устроить любые фокусы, то с аналоговой записью ничего такого не сделаешь. Это стопроцентное доказательство, от которого не открестится ни следствие, ни суд. Запись в надежном месте. Но это еще не все. Того мужика сторожа утром нашли с пробитой башкой. Он пока жив, но мало шансов, что выкарабкается. Перелом основания черепа и выбит один глаз.
— Отвези кассету на Лубянку. Лично отвези. Передай из рук в руки начальству, под расписку…
— Пошел ты со своими советами. Я туда уже письмо туда отвозил. После кассеты я едва ли смогу помочь тебе или Бобрику. Потому что меня за казенный счет снесут на свалку и сыграют музыку. А мой теперешний начальник толкнет речь над могилой. Мол, наш Дима всегда был погружен в работу, поэтому не смотрел на светофор, когда переходил улицу. А водила, который раздавил нашего лучшего адвоката, даже не подумал остановиться. Короче так: я не хочу попасть под машину или кончить жизнь с удавкой на шее.
— Хорошо, — кивнул Элвис. — Теперь уходи. Береги себя.
— И ты береги себе, — Радченко положил на стол две пачки сигарет. — Да, совсем забыл… Я собрал тебе дачку, чтобы ты не припухал на казенной баланде. Колбасы, сыра, сигарет. Вечером тебе снизу принесут.
***
Ужин в ресторане «Парус»подходил к концу, а Игорь Краснопольский, позволивший себе полкило коллекционного коньяка, с удивлением обнаружил, что совсем трезв. В отдельном кабине, тесном, как собачья будка, было душно, в горле першило от табачного дыма. Круглый стол, заставленный бутылками и закусками, напоминал помойку. Михаил Владимирович Мещеряков, костлявый мужик лет тридцати с небольшим, разделивший с Призом трапезу, окольными путями через Украину прикатил из Чечни, разумеется, не для того, чтобы прожигать жизнь в злачных местах. Он был доверенным лицом тамошнего авторитета Рамзана Отрегова и сегодня должен окончательно договориться об условиях передачи товара и авансе.
106 
