31 
– Вы же знаете, что я дождался бы вас, – тихо заметил князь.
Алета подумала, что он подставит руки, чтобы помочь ей сесть в седло, но вместо этого князь обхватил ее тонкую талию и поднял девушку.
Князь был так близко к ней, что Алета ощутила странную дрожь, пробежавшую по ее телу, но не поняла причину этого.
Она расправила и уложила юбку на седле.
Когда она закончила, князь поднял глаза и произнес:
– Я знаю, что не буду разочарован, увидев, как вы ездите верхом, но если я, все же разочаруюсь, то застрелюсь!
– Вот теперь вы говорите очень драматично, как настоящий венгр! – не подумав, заметила Алета.
Только услышав его смех, она спохватилась и подумала, не допустила ли грубость.
Хевиц не поехал вместе с остальными.
Князь вывел Алету и мистера Хейвуда из двора конюшен и провел по ухоженным загонам.
Алета, наконец, увидела то, о чем, столько слышала – нетронутую степь без границ, уходившую за далекий горизонт.
Безо всяких понуканий лошади помчались во весь дух.
Когда они скакали по траве, из-под копыт вспархивали разноцветные бабочки, а откуда-то сверху доносилось пение птиц.
Алете казалось, что она в раю, о котором слышала, но который и не чаяла обрести.
Она скакала, чуть прищурив глаза от яркого солнечного света, и видела, что князь скачет вровень с ней.
Казалось, что он составляет единое целое со своей лошадью.
Только проскакав милю, князь и Алета подъехали поближе друг к другу.
– Это было великолепно! – воскликнула Алета. – Это прекраснее всего, о чем я только могла мечтать!
– Я подумал о том же самом, когда впервые увидел вас, – ответил князь.
Девушка удивленно посмотрела на него.
Ей не удалось ответить, потому что в это мгновение их нагнал мистер Хейвуд, немного отставший во время скачки. Он придержал свою лошадь и произнес:
– Могу только сказать, ваше сиятельство, что все похвалы, расточаемые вашим лошадям, полностью подтвердились.
Он сделал паузу, а потом добавил:
– У меня просто нет слов, чтобы описать их великолепие!
Про себя Алета соглашалась с каждым его словом.
– Я хотел, чтобы вы поняли это, – ответил князь. – Но позвольте мне внести ясность в этот вопрос: лошади, на которых вы едете, не продаются.
– Я подозревал это! – огорченно сказал мистер Хейвуд.
– Впрочем, у нас достаточно других лошадей, которые, как я уверен, понравятся вам, – утешил его князь. – Завтра вы сможете прокатиться на тех, которых заберете в Англию, если захотите.
Алета с трудом удержалась от того, чтобы признаться, что любой ценой хочет получить лошадь, которая сейчас под ней. Но она понимала, что вмешиваться в разговор нельзя, и потому промолчала.
Всадники повернули к замку.
Обратно князь повел их другой дорогой.
Вечерело, и по дороге всадники то и дело встречали крестьян, возвращающихся с полей. По пути домой они пели.
Алете очень понравились девичьи голоса, смешивавшиеся с баритонами мужчин.
Заметив, что она слушает, как зачарованная, князь сказал:
– Я знал, что вам понравится. Кстати, раз уж вы приехали в Венгрию, вы непременно должны услышать нашу цыганскую музыку.
– Да, конечно, – согласилась Алета. – А это возможно?
– Для вас нет ничего невозможного, – галантно произнес князь. – Завтра вечером я приглашу цыганский хор. Кстати, завтра у нас будет прием – вернее, небольшая вечеринка.
У Алеты заблестели глаза, но она взяла себя в руки:
– Вы очень добры, но ведь мы до сих пор не познакомились с вашими батюшкой и матушкой.
– Моя матушка умерла, – ответил князь, – а отцу вечеринка понравится не меньше, чем мне, особенно если она будет затеяна ради кого-то особенного.
Алете хотелось сказать, что князь Джозел вряд ли считает ее или мистера Хейвуда особенными людьми, но она промолчала.
Позже, когда она переоделась к обеду, мистер Хейвуд зашел в ее комнату, чтобы проводить Алету вниз.
Алета была не одна – в комнате все еще хлопотала горничная.
– Надеюсь, тебе здесь нравится, – произнес мистер Хейвуд.
Алета была в одном из тех платьев, что были куплены в Лондоне специально для ее дебюта.
Платье было белое, а юбка спереди была задрапирована серебряной парчой, плотно охватывавшей точеную фигурку девушки.
Сзади на платье был турнюр из белых и серебристых лент, которые были уложены бантами. При малейшем движении платье Алеты начинало переливаться, как лунный свет на воде.
31 
