Последние отзывы

  3  

– Н… нет, не надо!

– Я не причиню вам зла. Я только помогу. Люси, повернитесь на спину. Ага, вот так. – Его пальцы двигались быстро и уверенно, когда он расстегивал, а затем стягивал с ее плеч лиф мокрого дорожного платья. Все внутри Люси вскипело от негодования, но сама сделать то, что так ловко выполнил Рэйн, она не смогла бы. Никогда в жизни ее не раздевал мужчина. Огромным усилием воли Люси подавила в себе желание сопротивляться.

– Хорошо, что река такая спокойная, – заметил Хит как бы невзначай, – иначе все эти юбки и рюшечки давно утянули бы вас на дно.

Люси в изнеможении закрыла глаза, не подозревая, что слезы сами собой катятся по лицу, пока Хит не вытер их краешком одеяла. Он умело справился и с ее дорогим платьем с кринолином ^[1], и модным турнюром ^[2], и множеством нижних юбок. А вот с ботинками оказалось совладать труднее: несколько пуговиц оторвались и с шумом упали на пол, заставив Рэйна чертыхнуться. Завязки на корсете так намокли, что их невозможно было развязать, и Хит достал из жилета охотничий нож со скошенным узким лезвием и разрезал шнуровку. Тонкий материал мгновенно расползся под острием ножа, обнажая тело девушки. От напряжения оно стало словно каменным. «Как в ночном кошмаре», – другого объяснения происходящему она не находила.

– Простите меня, мисс Кэлдуэлл, – прошептал Хит, снимая тонкий кружевной бюстгальтер и панталоны. В его голосе не было смущения, скорее – восхищение. Ей даже послышалось чуть слышное восклицание «О!», похожее на тихий выдох, но, возможно, это был просто шелест одеял, в которые ее заворачивал Хит. Он запеленал ее как младенца, но отогреться она не могла. Руки и ноги сводило от боли. Люси застонала. Тогда Хит бережно взял ее на руки, сел на стул совсем близко от огня и стал укачивать. Даже сквозь несколько одеял Люси ощутила его сильные, налитые мускулы.

– Даниэль, я хочу к Даниэлю. – Крупные слезы текли по ее щекам. Она забыла, что Хит не знал, кто такой Даниэль.

– Да, конечно, вы только успокойтесь. – Огромной, теплой рукой он гладил ее лоб, осторожно убирая нависшие на глаза спутанные волосы, потом ладонью нежно провел по щеке.

– Ноги, колени – все болит.

– Я знаю, я испытал нечто подобное.

– Но не такое…

– Да нет, именно такое. – Он улыбнулся как-то просто, по-дружески. – И, как видите, выжил. Не отчаивайтесь, все будет в порядке.

– Когда это случилось?

– В шестьдесят четвертом, во время осады Ричмонда. Я спасался от пуль снайперов и очутился на чуть схваченном льдом пруду. Там, на берегу, было жарко, смею вас заверить, а вот в воде – холодно, очень холодно.

– Вы воевали против… нас?

Разомкнув ресницы, Люси увидела пристальный взгляд Хита; в его потрясающей голубизны глазах сквозили жалость и еще что-то, чего она не поняла.

– Да, против вас, раз я из Виргинии.

– Так почему же вы здесь?

Хит ничего не ответил и, отвернувшись, стал смотреть на огонь, еще крепче сжимая ее дрожащее тело. У Люси мелькнула мысль, что, если бы не кошмарные, непредсказуемые обстоятельства, приведшие ее в этот дом, она, наверное, умерла бы от шока: девушка из добропорядочной семьи в объятиях южанина! Но несмотря ни на что, ей было хорошо в этих крепких руках, надежно защищавших ее от холода.

– Вам лучше? – прервал затянувшуюся паузу Хит.

– Нет. Мне холодно… внутри…

Хит слегка приподнял ее, чтобы вытащить из жилета свою потертую серебряную фляжку, на матовой поверхности которой замерцали отблески яркого пламени.

– Вот это вам поможет наверняка.

– А что это?

Он отвинтил пробку, и в нос Люси ударил запах спиртного.

– Вам доводилось что-нибудь слышать о «Сорока розгах» ^[3]?

– Нет, я не буду! – От ужаса ее глаза округлились. Люси воспитывалась в строгой, пуританской семье и с самого детства заучила истину, что алкоголь – это зло, неукоснительно ведущее к аморальному поведению. В особенности это касалось женщин. Так утверждали многие: и ее отец, и проповедник Первого городского прихода унионистской церкви ^[4] Гриндол Рэйнольдс.

– Это прогреет вас до самых косточек, Люцинда, откройте, пожалуйста, рот.

– Нет, ни за что! – Она, безусловно, попыталась бы оттолкнуть флягу, не будь так крепко завернута в одеяла. Хит преспокойно поднес горлышко к ее губам и опрокинул фляжку, наполняя рот обжигающим зельем. Люси сделала первый глоток и сразу же поперхнулась, но огненная жидкость текла прямо в горло, и ей пришлось глотать еще и еще, пока все внутри не запылало огнем. Тогда Хит убрал флягу. Кашляя, девушка с ужасом глядела на него, пытаясь перевести дыхание. Как только она перестала кашлять и открыла рот, чтобы сказать что-то, горлышко фляги оказалось около ее губ. На этот раз виски шло намного легче, и она пила, не в силах противиться, поскольку руки Хита словно тиски сжимали ее голову. С возгласом отчаяния Люси уткнулась в его плечо, едва он снова убрал фляжку. Никто еще не позволял себе обращаться с ней так бесцеремонно. Про себя она уже решила, что обязательно расскажет об этом отцу. Хит, должно быть, догадался о ее планах, но только ухмыльнулся. Потом он увидел, что несколько капель виски осталось на ее щеке, и быстро стер их кончиками своих длинных пальцев.

  3