Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
106 
Кольцо огня сузилось, и голос мага раздулся в мозгу Санти, накрепко связав и мысль и то, что выше мысли.
«Он упрям, Повелитель! – прогрохотал Мощный-как-Пламя.– Но я сожгу его тело, пленитель твой выйдет и освободит твой дух!»
Жар лизал кожу Санти. Жег, но не сжигал. Что-то охраняло юношу, но чародей все вкладывал и вкладывал себя в бушующее пламя, надеясь, что сопротивление иссякнет. И Санти едва не погиб, когда понял, что это он сам, Жизнь его противится Огню Тьмы.
Чуть не погиб, потому что, осознав, нечаянно принял на себя власть над этой борьбой.
Но боль и ужас заставили его «уронить» эту власть за пределы собственного понимания. И пламя, на миг окутавшее его, опалившее волосы и ресницы, было отброшено.
Однако Мощный-как-Пламя был открыт Потоку, а Хранитель Санти черпал лишь в себе самом. Сам юноша не ведал об этом, но Алчущий Силы – знал. И пока Санти надеялся, что энергия его – безгранична, Мощный-как-Пламя только и ждал, пока источник иссякнет, защитный кокон лопнет – и ничтожное тело, в котором возродилось Семя Великого, обратится в пыль.
Санти не знал об этом, пока Дирг, Слушающий Народа, не послал ему эту мысль. Он, Дирг, стоял в тридцати шагах, заслоняя себя от жара, что расточал вокруг огненный смерч тайдуанского мага. Дирг.
«Он не успеет! – дал знать Слушающий.– Я уже позвал рожденное с тобой!»
Санти не понял, что имеет в виду нежданный друг, но Мощный-как-Пламя, до сих пор не обращавший на Слушающего внимания, чтобы не расточать Силу, в гневе метнул в Дирга огненную змею.
Дирг, сместившись, укрылся от удара. Алчущий был много сильнее Слушающего, но тайдуанцу сейчас не до Дирга. И тот знал об этом.
Санти воспрял духом и перестал ощущать жар, хотя оранжевые языки прыгали у самых глаз.
И тот, кого позвали,– пришел!
Черная огромная тень простерлась над тремя, заслонив половину неба. Тотчас опали языки, а рев пламени обратился в жалкое шипение. Мощный-как-Пламя упал на спину, как обороняющаяся кошка.
Серый повис над ним, взметнув и развеяв тучу пепла могучими ударами крыльев.
Маг не сдался. Физическую силу дракона он ухитрился отразить магией. Он был очень силен, Алчущий из Тайдуана, раз ухитрился удержать даже такого дракона!
Серый бил крыльями, но дотянуться до чародея не мог. А вокруг Санти вновь заплясали огненные языки.
«Помоги же себе!» – послал ему мысль Дирг.
Сначала Санти не понял его. Но мысль – это не слово. В ней – много больше, чем в слове.
«Себе? – переспросил Санти.– СЕБЕ?»
И осознал, о чем говорит Слушающий.
И ПОНЯЛ, КТО ЕСТЬ СЕРЫЙ ДРАКОН!
И одним только обретенным знанием сбросил с себя путы врага, как труху.
Он воспарил над землей, перенесся на те двадцать шагов, что отделяли его от дракона, и влил свое человеческое тело в существо, которое сам породил из себя силой своего желания. НЕТ, ОСВОБОДИЛ!
Гневная радость наполнила Санти.
ДРАКОН НАКОНЕЦ ПРОСНУЛСЯ!
Сокрушительная сила выплеснулась наружу и разметала защиту мага, как крылья дракона разметали пепел. Длинные челюсти разошлись, выплеснув наружу ликующий драконий крик…
Мощный-как-Пламя сжался в комок, голый, беспомощный. Его собственная сила была поглощена настоящей Силой. Треугольная голова дракона метнулась вперед…
«Нет, Туон! Нет!»
Пробившийся к нему отчаянный зов Этайи опоздал!
Длинные челюсти Серого зацепили Алчущего, вспороли ему грудную клетку, подбросили на десяток локтей вверх и, поймав, перекусили пополам. Обе половины тела мага упали на выжженную землю. И Нечто, запрятанное внутри Санти-Дракона, связанное, нет, уже не связанное, Семя Зла, вырвалось из драконовой пасти и тоже упало наземь.
Ужас объял молодого мага. А Нечто вспыхнуло и начало стремительно расти…
Собрав все свое мужество, Санти рванулся к нему быстрой драконьей головой. Но опоздал. Боль ударила в ноздри, ослепила, отбросила прочь, лишила воли. И свет разума померк в человеческой душе Санти.
* * *
Море Зур. Последняя ночь лета тысяча двенадцатого года.
Серый дракон летел над морем. Внизу ветер все сильнее разгонял тяжелые черные волны, заставляя их вспениваться, трясти сверкающими во тьме гривами, взметывать массы воды навстречу низкому распухшему брюху неба.
Дракон летел вместе с бурей и потому не слышал ее визгливого воя – только приглушенные удары валов внизу.
Серый был Санти. Это его собственные крылья дрожали и гнулись под напором воздушных потоков. Это его веки прикрывали выпуклые зоркие глаза от сырого холодного ветра – Серый дракон был самим Санти. И в то же время он – творение Санти. И он тот, кого желание Санти вызвало из мира, что лежит вне Трех Миров, отделенный крепостью Сил. Санти призвал его и сотворил, вложив в серое чудовище из чужого мира собственную силу. И мир не отторг создание, потому что Санти сделал дракона собой. Потому что он, уличный певец из Фаранга, был рожден для того, чтобы вернуть в Мир ушедшую Силу. Вернуть Несущество, выброшенное вовне тысячелетия назад. Более древнее, чем нынешние берега Межземного моря. Сила, пред которой бессильны даже боги, ибо власть богов – от другого корня и не может навредить Несуществу, как рука не может навредить воздуху. Несущество – плененное внутри Санти-Серого. Нет, теперь уже НЕТ!
106 
