XXIII

Северный Конг. Осень тысяча двенадцатого года.

Робур, сын Гардараса, скакал на полкорпуса впереди первого из своих всадников. Он всегда поступал так, выказывая отвагу. Самому себе. Первая стрела – первому. И он, Асенар, сумеет избежать ее куда лучше любого из воинов.

Белый с черными кольцами пард-полукровка, рослый, выносливый, быстроногий, как хасец, мог бежать и вдвое против теперешнего. Но Робур сдерживал его бег: сейчас счет идет по последнему. Слабые остались в Лигоне. Их, кстати, оказалось совсем немного.

Робуру Конг нравился. Богатая страна. Почтительные простолюдины. Приятно, что его семья унаследует долю здешних жирных земель. Непременно унаследует, раз он, Робур, сын Гардараса, присоединит к Империи ее утерянные владения. Добрая земля. Немного варварская, правда…

Робур засмеялся. Ему пришла на ум старая песня, что рождена была еще во времена Вэрда Смелого – тоже варварская, но живучая, как леопард. Робур мог поклясться, что из десяти воинов-моряков девять знают ее наизусть.

Повернувшись к своему жезлоносцу, он подмигнул. Жезлоносец, благородный из Аттура, улыбнулся в ответ. И улыбка его стала еще шире, когда Робур запел:

– Травы полей,

Скачи мой друг, скачи!

Пахнут острей,

Когда звенят мечи!

Травы полей!

Зеленое руно!

(«Скачи, мой друг, скачи!» – грянуло за спиной Робура.)

– Играй, мое вино! – рявкнул светлорожденный так, что его пард прижал круглые уши и покосился на всадника.

– Алое вино! – пел светлорожденный,—

В груди моей играй!

(«Когда звенят мечи!» – рявкнула тысяча глоток.)

– Мой рог ревет: «Пора!»

(«Скачи, мой друг, скачи!»)

– На полчища врагов!

(«Твой рог ревет: „Пора!“)

– Тур слышит наш рев!

И пятитысячное войско Робура разразилось громом боевых кличей, визга, свиста, ора, к которым тотчас прибавилось возбужденное рыканье пардов: какофония столь оглушительная и устрашающая, что трудившиеся в окрестных садах крестьяне побросали мотыги и попрятались кто куда.

– Вино горячо! – запел Робур, когда рев за его спиной стих.– В груди веселей!

Когда звенят мечи,

Готовя постель,

Добрую постель

Из политых трав!

Стрелы бьют в цель,

А меч всегда прав!

Добрая земля!

(«Скачи, мой друг, скачи!» – отозвались позади.)

– Наши поля!

(«Когда звенят мечи!»)

– Зеленое руно!

(«Играй, вино, играй!»)

– Ударим стеной!

(«Твой рог ревет: „Пора!“»)

– Скачи, мой друг, скачи!

«Скачи, мой друг, скачи!» – отозвалось еще трижды, прежде, чем песня иссякла, оставив лишь топот тысяч пардов.

Пард Робура попытался удлинить прыжки. Он чуял настроение хозяина. К тому же дорога от Лигона к Кесану была прямой, как полет стрелы. И пустынной. Столб пыли, поднимаемой войском, виден издалека, и всякий путешествующий спешит убраться подальше.

Робур настолько привык к виду пустынной дороги, что даже удивился, заметив впереди человека.

Человек стоял прямо посередине тракта. Лицом к скачущим всадникам.

Поначалу Робур и не подумал сдерживать парда: всякому надлежит убраться с пути армии Императора или – быть растоптанным.

Но человек не шевельнулся даже тогда, когда между ним и всадниками осталось полсотни шагов.

Зато с этого расстояния Робур хорошо разглядел стоявшего.

Нет, это был не простой конгай. В его осанке чувствовалась уверенность, а у бедра висел меч. Меч!

«Наконец-то! – подумал Робур.– Наконец-то – воин!»

– Стой! – бросил он жезлоносцу и заставил собственного парда перейти на шаг.

За его спиной прокатился слитный рык, и дорожная пыль в воздухе на мгновение сгустилась. Колонна стала.

  142