очень нудно 
61 
— А вы, дорогая леди, просто восхитительны. Но иного я и не ожидал от губернаторской дочери. — Ястреб снова окинул ее взглядом, и Мэнди почувствовала всю сомнительность этого комплимента. Он протянул ей руку, и она с трепетом оперлась на нее. Выйдя из комнаты, пара направилась вниз по широкой лестнице.
В нарядной комнате, где люстры переливались хрусталем, царило заразительное веселье. Джеймс отказался присоединиться к ним, поэтому Мэнди и Ястреб обедали вдвоем. Чопорный метрдотель усадил их за отдельный освещенный свечами столик. Отделанные позолотой стены и огромные пальмы дополняли интерьер комнаты. У Мэнди от восторга закружилась голова. Это был самый чудесный вечер в ее жизни.
Ястреб заказал шампанское. Мэнди никогда не пробовала этого напитка, хотя не могла признаться в этом. Вино понравилось ей. Оно ласкало язык, как сладкая роса, пузырьки щекотали нос. Она обнаружила, что постоянно краснеет, и отвернулась от напряженного взгляда Ястреба.
После обеда небольшая группа музыкантов заиграла танцевальные мелодии.
— Могу я пригласить вас на этот танец, мисс Эштон? — спросил Ястреб, протягивая ей руку.
Изумленная Мэнди поднялась и вышла на площадку, не веря своим глазам: этот суровый мужчина умел танцевать.
Он вел ее в танце легко и искусно, ни разу не сбиваясь с ритма. Мэнди грациозно плыла в такт его движениям. Ей доводилось танцевать раньше с солдатами в форте, но те партнеры были неуклюжими, и она чувствовала себя с ними очень неловко. Их танец с Ястребом был похож на полет.
— Как это возможно, мистер Лэнгли, — насмешливо сказала она, — что вы носите светский костюм и танцуете вальс так же легко, как сидите на лошади и охотитесь на диких животных? — Она чувствовала сильную руку Ястреба на своей талии, и сердце ее громко стучало. Кружась в танце, он прижал ее к себе чуть ближе, чем следовало, и Мэнди вдохнула запах мускуса, смешанного с запахом шампанского.
Ястреб лишь улыбнулся непреднамеренному комплименту девушки и, поскольку танец кончился, проводил ее к столику. Они сели, и мужчина начал рассказывать:
— Покинув шайенов, я отправился в Сент-Луис к Томасу Разерфорду, — я тебе о нем говорил. Он принял меня в свой дом, как родного. Сначала мне было трудно. Все, что я ни делал, оказывалось неправильным. Вскоре после моего прибытия он устроил официальный обед, который назначил гораздо раньше, так что я не мог отказаться от него. Томас настоял на моем присутствии. Он считал, что я принадлежу этому обществу, как и он сам. Он купил мне хорошую одежду и пытался обучить хорошим манерам.
Когда обед начался, я был так взволнован, что едва соображал. Я забыл все уроки, забыл, как пользоваться в обществе серебряными вилками, и взял мясо прямо пальцами. — Ястреб печально улыбнулся при этом воспоминании. — Гости от удивления разинули рты, а миссис Хэддингтон, одна из уважаемых клиенток мистера Томаса, едва не упала в обморок. Однако Томас поддержал меня. Он посмотрел ей прямо в глаза и тоже взял пальцами свой кусок мяса. Кажется, именно с этого момента я по-настоящему полюбил его.
Сердце Мэнди рвалось к этому сильному человеку. Ястреб всегда казался ей таким суровым и самоуверенным. Но сейчас в его глазах она увидела уважение и любовь к человеку, поддержавшему его. Как бы ей хотелось, чтобы он хотя бы раз посмотрел на нее так же!
— Этот человек был безгранично терпелив, — продолжал Ястреб. — Он сам занимался со мной английским, он нанял учителей, чтобы обучить меня всему, начиная от чтения и кончая различными видами искусств. И даже тому, как танцевать вальс, — улыбаясь добавил он.
Мэнди все труднее было сосредоточиться. Она чувствовала, как он ласкает ее взглядом. Ей страстно хотелось коснуться его щеки. Воспоминание о теплых, твердых губах, касающихся ее губ, не давало ей покоя. Хотелось провести пальцами по мягким завиткам волос на воротнике…
— Я долго работал на ферме Разерфорда, — продолжал он. — Но не чувствовал себя на своем месте, как и в деревне шайенов. Я прожил у Томаса пять лет, а потом отправился на запад. Наверное, никогда не смогу отплатить ему за то, что он для меня сделал.
Мэнди заметила сожаление, мелькнувшее в глазах Ястреба, и почувствовала симпатию к человеку, который легко мог жить как в мире индейцев, так и в мире белых людей, но при этом не принадлежал ни тому, ни другому.
Опять заиграли вальс, и они поднялись, чтобы потанцевать. На этот раз он прижимал ее к себе еще крепче. Когда танец кончился, в тех местах, где Ястреб касался ее тела, выступили блестящие капельки пота.
61 
