127 
— Надеюсь, ты спустил там все свои деньги и вернулся в Техас, мучаясь похмельем.
Бен рассмеялся:
— Так оно и было.
— Перья и красные платья…
Адди развеселилась, представляя, чтобы сказал Бен, если бы увидел ее в юбке, едва доходящей до колена.
— Возможно, когда-нибудь я куплю тебе красное платье, — проговорил Бен, его глаза блеснули. – Которое будет отличаться от твоих любимых розовых оттенков. Ты будешь носить его только для меня, босоногая, волосы будут свободно струиться по твоей спине.
— Не забудь о перьях.
Он усмехнулся и перевернулся таким образом, что она оказалась наверху.
— Боже, Адди, с тобой не соскучишься.
— Это точно, гарантирую, — отозвалась она, скрещивая свои руки на его груди.
— Я получу подтверждение твоим словам.
Он завладел ее запястьями, на которые она опиралась, и заставил ее упасть прямо на себя. При этом ее груди оказались прижатыми к его телу. Прежде чем она успела издать хоть один звук, его руки сжали ее затылок, вынуждая Адди прижаться губами к его рту. Склонив голову, девушка жарко его поцеловала. Она сощурилась, потому что луна светила теперь ей прямо в лицо.
Комната была залита лунным светом. Он падал прямо через окно и окутывал все, к чему прикасался, серебристым сиянием. Сейчас лицо Бена выражало спокойствие. В результате игры света и тени оно казался настолько красивым, что сердце Адди на секунду замерло.
— Я обожаю тебя, Бен Хантер, — сказала она, легко касаясь его скул кончиками пальцев. Он прижался своими губами к ее руке и запечатлел на ее ладони нежный поцелуй. Адди пронило ощущение абсолютного счастья. Она прижалась щекой к его груди и неотрывно смотрела в окно, чуть прикрыв глаза. Лучи света добрались через всю комнату до того угла, где стояла гитара и осветили ее потертую поверхность. Непонятная дрожь пронзила Адди, она пригляделась и улыбка увяла на его губах.
Между струнами зияла пустота, словно ранка от удаленного зуба. Адди моргнула, надеясь, что зрение сыграло с ней злую шутку. Пустота никуда не исчезла. Отсутствовала одна струна. Адди почувствовала, что не может дышать. Ее сердце сжалось от ужаса, который пронзил все ее существо.
— Нет…
Адди задыхалась и неожиданно стала бороться с Беном, стремясь вырваться на свободу. Ошеломленный ее натиском, он сжал ее сопротивляющиеся руки и постарался ограничить ее движения.
— Адди, — отрывисто проговорил Бен. – Черт побери, что с тобой случилось?
— Отпусти меня, — закричала она, побелев от страха, — Пожалуйста… Бен… пойдем в дом. Рассел… Боже мой… папа…
— С Расселом все в порядке. Он жив-здоров. Адди, ради Бога, успокойся.
— Пожалуйста, — сказала она, вся в слезах, чувствуя, что ее сердце вот—вот вырвется из груди.— Мы должны ему помочь.
Видя ее глаза, полные ужаса, Бен выругался и освободил ее, затем потянулся к джинсам. Она засуетилась в поисках своего платья, руки ее дрожали. Прежде чем она успели надеть платье, Бен уже был у дверей. Луна, спрятавшись за тучу, ее свет стал постепенно угасать, но прежде чем она окончательно исчезла, Бен успел разглядеть мужчину, лежащего в неестественной позе в нескольких шагах от крыльца. Неожиданно его охватил такой же ужас, что и Адди, он бросился к дому и опустился на колени перед лежащим человеком. Это был Робби Кей, мальчишка, который должен был делать обход вокруг дома. Робби лежал без сознания.
Кто-то ударил его по голове тупым предметом.
Бен поднялся, кровь струилась по его лицу.
— Боже мой… — пробормотал он, взобрался по лестнице в два прыжка, пролетел через крыльцо и бросился в переднюю дверь. Стоило ему зайти внутрь, боль накрыла его с головой. Не проронив ни звука, он упал как подкошенный.
Кое-как застегнувшись, Адди выбежала из комнаты Бена и босиком понеслась по направлению к дому. Волосы развивались у нее за спиной. Казалось, она бежала много миль.
—Господи, только бы ничего не случилось, — лихорадочно молилась она. Ей следовало этой ночью остаться в своей комнате. Зачем она пошла к Бену, когда все еще оставался риск для Рассела?! Не должно было ничего произойти. Нет, это был просто кошмарный сон, тот, что уже давно ее мучил. Она чувствовала себя маленькой и напуганной, словно ребенок, столкнувшийся с опасностью, с которой ему было никак не справиться. Теперь ничто не могло вернуть ей душевное равновесие, кроме самого Рассела, беззаботно посмеивающегося над ее страхами.
127 
