174 
Сен-Сир двинулся к ней. Множество сменяющихся эмоций можно было видеть на его лице, но в конце концов осталась только слабая улыбка — улыбка человека, который сдает все свои позиции без боя. Он взял маленькую руку Гвен в свои и прижал к груди.
— Леди Гвендолин… Гвен! Я не причинил бы тебе зла ни за что на свете, даже за все блага мира! Не знаю, может ли безумие желания оправдать мужчину в глазах женщины, но я желал тебя до полной потери рассудка. Мне и в голову не пришло бы в действительности пойти к Уорингу. Я просто хотел, чтобы ты в это верила, чтобы у тебя не осталось выбора. Я готов был на все, только бы обладать тобой.
Она начала отворачиваться, но Сен-Сир поймал се за подбородок и удержал мягко, но настойчиво.
— Да, я пошел бы на все! До сегодняшнего дня я не задавался вопросом, почему это так. Теперь я знаю. Я полюбил тебя, Гвен! Просто я не привык к этому чувству и не узнал его.
Она медленно подняла ресницы. Взгляды их встретились. В глазах, которые так часто снились ей по ночам, в которые Гвен когда-то не могла насмотреться, светились раскаяние и надежда.
— Тебе известно, что я поклялся никогда не жениться снова, никогда не допустить малейшей возможности возвращения в ад, которым была для меня жизнь в браке. Я подшучивал над Стрикландом, говоря, что в семейный круг тянет только тех, кто свихнулся от страсти к женщине, но почему-то было легко представить дом и тебя рядом. Я спрашивал себя: каково это, жить вместе с такой, как Гвендолин Локарт?
Девушка молча покачала головой.
— Прежде чем ты откажешь мне, Гвен, прими к сведению, что я могу дать тебе нечто, чего не даст больше никто.
— Что же, например?
— Свободу, Гвен, полную свободу, а с ней возможность все узнать о жизни и мире, в котором мы живем. Я покажу тебе то, о чем ты даже не слышала, возьму с собой в города и страны, о которых ты даже не мечтала. Если для того чтобы познать суть вещей, тебе придется переодеваться мужчиной, я не стану возражать. Я просто буду рядом, чтобы ничто не угрожало тебе. Ты сможешь свободно писать свою книгу. Найдется ли в мире супруг, который сам, по своей воле позволит тебе все это?
Девушка снова покачала головой, но уже менее энергично, потом сказала:
— Это кажется заманчивым только сначала. Однажды ты устанешь от меня, Адам, или я просто надоем тебе, а я не из тех, кто терпит любовниц. В чем, в чем, а в этом я уверена.
Адам улыбнулся, и лицо его, осунувшееся и обострившееся за последние несколько часов, стало прежним.
— Гвендолин Локарт, — с самым торжественным видом начал он, опускаясь на одно колено, — прошу вашей руки здесь и сейчас, в присутствии вашей подруги. Клянусь, что отныне даже не посмотрю ни на одну женщину.
Растерянный взгляд Гвен обратился к Джессике, которая давно уже отодвинулась подальше в тень.
— Что же мне делать, Джесси? Ты знаешь, я люблю этого человека, но с меня достаточно испытаний и разочарований. Я… по правде сказать, мне страшно. Я не могу решить сама, помоги мне!
Джессика открыла рот для каких-то взволнованных, правильных слов, но не нашла их. Что она могла сказать Гвен? Что ей самой тоже страшно, страшно каждый день и час, что, даже если Мэттью суждено остаться в живых, это не будет гарантией, что он всегда будет принадлежать ей? Чего боялась Гвен? Того, что Адам не любит се? Но ведь и Мэттью не любил ее, Джессику. И еще муж не верил ей. Он мог однажды открыть, что был обманом завлечен в сети брака…
— Что такое наша жизнь, как не постоянный риск? — спросила она вместо этого. — Ты говоришь, что любишь Адама. Тогда выходи за него. Я бы так и поступила.
Гвен устремила взгляд на мужчину, по-прежнему стоявшего на колене у ее ног. Он улыбался так, словно вес это было милой интермедией, но девушка знала, что Адам вполне серьезен. Потянувшись, она коснулась завитка волос на его лбу.
— Мне только нужно быть уверенной, что ты не делаешь этого из жалости, Адам. Если это все-таки так, будет лучше для нас обоих, если ты так и скажешь и…
Сен-Сир поднялся, поднял руки и с бесконечными предосторожностями обнял измученные побоями плечи Гвен.
— Я выскажу тебе сейчас все, что чувствую, вес до конца. Я схожу по тебе с ума, желаю тебя днем и ночью, так что это стало манией. Но не только это. Я влюблен и больше не имею желания это отрицать. Зачем? Разве не в этом самая большая удача человека — встретить и полюбить кого-то? Когда сегодня вечером я вошел в твою спальню и увидел все эти рубцы от трости, я почти сошел с ума от ненависти к этому отродью Уорингу. Только тогда я понял все. И моя глупая попытка шантажа — тоже свидетельство любви, хотя это и звучит нелепо. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, а пока прими мое предложение. Выходи за меня.
174 
