очень нудно 
58 
А потом сквозь все се тело прошла щекочущая, горячая волна. Не растаяла, а свилась спиралью внизу живота, и Джессика не сразу заметила, что поцелуй уже не мучает се, а ласкает. Язык Мэттью больше не рвался внутрь рта, а скользил мягко, едва касаясь.
Джессика смутно чувствовала, что граф изменил позу, прижав се еще ближе. Девушка ошутила твердое, подталкивающее прикосновение и знала, что это значит. Он уже был внутри ее, пусть только внутри рта. Он узнавал се, пробовал на вкус, изучал какие-то невероятно чувствительные уголки. А она держалась на ногах только благодаря силе его объятия, и единственным местом во всем теле, которое не стало невесомым, была развилка ног, куда разом опустилась вся ее кровь.
— Мэттью!..
Они словно оказались внутри маленького, но удивительно жаркого костра, и чем сильнее обнимали их языки пламени, тем более земным, более распаленным становилось тело. Горячая влага собралась между ног, и сладостные легкие спазмы следовали один за другим. Это было желание, и он, Мэттью, тоже желал ее…
В другом углу террасы кто-то появился. Донеслись голоса, смех, шарканье ног. Эти звуки заставили Ситона оторваться от Джессики и поднять голову. Капитан весь дрожал и едва сознавал, где находится. На время он совершенно потерял рассудок.
— Боже милостивый… — прошептал Мэттью, делая гигантское усилие, чтобы взять себя в руки.
Постепенно осознание случившегося проникло сквозь дурман, и граф выругался сквозь зубы, поспешно отстраняя Джессику.
— Я, видно, сошел с ума! — пробормотал он и добавил что-то, чего девушка не расслышала.
Бессознательно проведя рукой по волосам, он изрядно растрепал их, Волны дрожи продолжали сотрясать его с головы до ног.
— Мэттью!..
Она не сумела подыскать никаких приличествующих случаю слов. Джессика и сама трепетала, а губы дрожали так, что пришлось прижать к ним ладонь.
Граф огляделся в поисках перчаток, заметил их и поднял, а когда выпрямился, то в его безупречной осанке не осталось и следа недавнего смятения. Лишь упаошая на глаза прядь говорила о том, что случившееся не приснилось Джессике.
— Прошу простить меня, мисс Фокс. Я возлагаю вину за этот случай всецело на себя. Пожалуйста, примите мои глубочайшие сожаления… и самые искренние заверения в том, что подобное не повторится.
— Мэттью!
Это прозвучало как мольба. Девушка вовсе не хотела, чтобы он сожалел о случившемся. Все, чего она хотела, — это еще одного поцелуя.
— Не нужно ничего говорить, Джесси. Ты ведь и сама понимаешь, как недопустимо я вел себя.
— Я уже ничего не понимаю! — вырвалось у нее, и окружающее расплылось за пеленой слез, которые она всей душой желала бы скрыть, но не могла. — Я тоже хотела этого, хотела, чтобы ты меня целовал! И если это недопустимо, то вина здесь не твоя, а моя!
Джессика повернулась и бросилась в дом, отчаянно мигая, чтобы не позволить слезам покатиться.
Мэттью не отводил взгляда, пока девушка не скрылась из виду, потом начал витиевато, от души сыпать проклятиями. Но не последовал за ней.
Оказавшись в зале, Джессика сразу заметила среди гостей леди Каролину Уинстон. Это означало, что Мэттью непременно встретится с ней. Мысленно она произнесла ругательство, которое вогнало бы в краску и бывалого матроса.
Чувствуя себя униженной, разрываясь между виной и болезненным желанием, Джессика поспешила затеряться в толпе. Через несколько минут девушка уже стояла в уголке туалетной комнаты, то уговаривая себя, то приказывая успокоиться.
Интересно, думала она с горечью, стал бы Мэттью сожалеть о поцелуях, если бы набросился с ними на леди Каролину?
Генри Уинстон, граф Лэнсдоун, обнял Мзттью за плечи.
— Я рассчитывал повидаться с тобой куда скорее, мой мальчик, но если вспомнить, сколько времени ты провел в океане, становится ясно, как много дел должно на тебя свалиться. Наверное, непросто было их уладить?
Граф был невысок, крепко сбит, но не слишком ладно скроен. Живот его напоминал небольшой аккуратный бочонок, внушительную лысину окружал скудный венчик седеющих волос. При взгляде на него возникала мысль, что леди Каролина унаследовала свое изящество от другой фамильной ветви.
— Жаль, что я не сумел нанести визит в Уинстон-Хаус, — уклончиво начал Мэттью. — Что касается приезда в Лондон, то намерение отца явилось для меня неожиданностью.
Они стояли у окна лондонского дома Лэнсдоунов, за которым бурлила жизнью Беркли-сквер. Граф провел с семейством Уинстон несколько часов, обсуждая предстоящее пребывание в море, срок, на который назначено отплытие, а также светски беседуя обо всем понемногу. Леди Лэнсдоун наконец удалилась, сославшись на предстоящие визиты к знакомым, а теперь и граф собирался покинуть гостиную, чтобы оставить гостя наедине с дочерью на допустимые несколько минут.
58 
