6 
— Отойди на пару шагов, мальчик мой, чтобы я мог получше тебя рассмотреть. Даже не верится, что прошло два года!
Мэттью послушно сделал два шага назад, спрашивая себя, позволит ли отцовское зрение заметить морщинки в уголках его глаз. Или более темный, бронзовый оттенок кожи, на которую так долго светило жаркое солнце? Его каштановые с рыжим отливом волосы были по-прежнему густыми, слегка волнистыми, но отросли длиннее и успели сильно выгореть на концах.
— Я мог бы сказать, что ты вырос на добрых два дюйма, мой мальчик, но здравый смысл подсказывает, что это обман зрения, — заметил маркиз со смешком. — Ты всегда был высоким, даже в детстве.
— К счастью, человек растет не всю свою жизнь, — улыбнулся Мэттью и подумал, что перемен и без того хватает: он стал шире в плечах и груди, сильнее в руках и крепче в ногах. На корабле работа не переводится не только для матросов, но и для капитана.
— Надеюсь, ты простишь мой дорожный наряд, отец. Я собирался сначала привести себя в более приличный вид, но не удержался и зашел тебя проведать.
— Ты и без того выглядишь прилично… я бы даже сказал — прекрасно выглядишь, мальчик мой. Настоящая радость для старческих глаз.
Мэттью и впрямь выглядел на редкость импозантно в костюме для верховой езды: темно-коричневом фраке, облегающих лосинах песочного цвета и сапогах, пусть даже изрядно запыленных. По прибытии в Белмор-Холл он только бросил подбежавшему лакею поводья лошади, нанятой в Портсмуте, и поспешил в спальню отца.
— Надеюсь, я не разбудил тебя. Я знаю, что в это время ты всегда отдыхаешь после обеда…
— А если и разбудил, то что? Куда приятнее провести лишние минуты с сыном, чем неподвижно лежать в постели.
— Рад снова видеть тебя, отец, — сказал Мэттью с невольной улыбкой. — Вообще хорошо снова оказаться дома.
Некоторое время они говорили о повседневных делах и событиях: о том, например, что «Норвич» встал в Портсмуте на ремонт после двух утомительных лет морской блокады Франции и это позволило Мэттью оказаться в Белмор-Холле. Он отправился навестить отца сразу после того, как судно увели в доки… точнее, почти сразу. Нужно было уладить кое-какие формальности, и это потребовано нескольких дней. Ночи же были отданы одной рыжеволосой красотке, хорошо знавшей, как ублажать моряков, два года не сходивших на берег.
— Ты не спрашиваешь о Джессике, — заметил маркиз с оттенком неодобрения в голосе. — Если ты получал мои письма, то знаешь, что она уже здесь.
— Письма я получал, хотя и с трехмесячной задержкой. Мне известно, что девчонка закончила дорогой пансион благородных девиц, куда ты ее отправил в порыве неоправданной щедрости, и живет теперь в Белмор-Холле.
Маркиз уселся среди подушек, устроился поудобнее и расправил плечи, приготовившись к той части разговора, которая, как он знал, будет не слишком приятной для сына. Во время последней побывки Мэттью даже поссорился с ним из-за Джессики.
— Я не забыл, как ты к ней относишься, — начал он с некоторой чопорностью, — потому что ты попросту не даешь мне об этом забыть. Однако хочу напомнить, что ты много лет не видел Джессику… с тех самых пор, когда она была трудным, своенравным ребенком. И уж конечно, ты ни разу не видел ее в период моего опекунства. Джессика стала взрослой, Мэттью. Теперь это красивая, прекрасно образованная, живая и энергичная молодая девушка. Изо дня в день я благодарю Бога за то, что он надоумил ее обратиться ко мне за помощью и поддержкой, что девочка нашла смелость последовать за своей мечтой. Я счастлив, что поверил ей.
— Смелость! — хмыкнул Мэттью, начиная раздражаться. — Если мне не изменяет память, Джессике Фокс и в детстве нельзя было отказать в смелости! Ребенком она носилась по самым грязным и подозрительным задворкам, попадая в одну неприятность за другой. Ей едва исполнилось двенадцать, а она уже умела ловко жульничать, лазать по карманам и тянуть все, что плохо лежит. В пятнадцать девчонка была не более чем пройдоха и мошенница, для которой обман стал второй натурой. Она попросту обвела тебя вокруг пальца, отец, сыграла на твоих добрых чувствах!
— Она пыталась выжить…
— И ей это, черт возьми, удалось! К девятнадцати годам Джессика Фокс получила самое лучшее образование, на какое только может рассчитывать англичанка, которое можно купить только за деньги. У нее есть собственный экипаж, запряженный чистокровной четверкой, и одевается она не хуже, чем королева. Здесь, в Белморе, она живет по-королевски, имея все, буквально все, чего только пожелает ее жалкое лживое сердчишко! И ты еще удивляешься, что я так к ней отношусь! Да ей наплевать, что я о ней думаю, ей вообще наплевать на меня и на кого бы то ни было. Она не нуждается ни в чьем покровительстве, потому что вполне способна сама о себе позаботиться.
6 
