очень нудно 
91 
Через полчаса Девяткин переступил порог отделения и увидел, что Рогов все еще тут. Значит, «Скорая» не приезжала. Стаса усадили на диван в дежурной комнате. Рогов выпил лекарство и сказал, что теперь ему лучше. Девяткин придвинул ближе стул:
– Давно хотел с вами увидеться, но все не мог выбрать времени, все откладывал.
– Надо было мне раньше в Париж уезжать и не спешить с возвращением… Кстати, на каком основании меня арестовали?
– Всего-навсего задержали, – поправил Девяткин. – Пока вас еще никто не арестовывал. Как вы себя чувствуете?
– Вам это интересно? – усмехнулся Рогов. Боль, сжимавшая сердце, немного отпустила, щеки разрумянились, он мог уже говорить почти без усилий. – Представьте: меня снимают с поезда, заковывают в браслеты и тащат сюда. Да, это не воздух Парижа, ветра Елисейских Полей сюда не долетают. Как, по-вашему, должен чувствовать себя человек на моем месте? Разумеется, превосходно. Восхитительно. Блестяще. Такое замечательное приключение случается не каждый день. Кроме того, меня переполняет чувство гордости. Я собрался уехать, но Родина не хочет выпускать меня из своих горячих объятий. Не желает она, чтобы верный «сын Отечества» променял Москву на Париж…
– Хватит, Рогов. Ваш юмор тут никто не оценит.
– Ладно, вернемся к тому, с чего начали. Я хочу знать: по какому поводу меня задержали? Я бросил бумажку от конфетки мимо урны? Или помочился мимо унитаза?
– Обвинения вам предъявят в установленный законом срок. В письменном виде. В присутствии адвоката. Но так, между нами, скажу пару слов, чтобы вы бессонными ночами не терзались вопросом: за что? Вас обвинят в убийстве компаньона по бизнесу Василия Ивченко. Нам известно, что в той расправе на берегу реки принимали участие Шатун, Тост и лично вы.
– Это вам Тост сообщил? Господи!.. Гражданин Девяткин, вы только вдумайтесь: имя бизнесмена с безупречной репутацией втаптывает в грязь какой-то подонок! Кто такой Жора Тост? Быдло без мозгов, без совести и чести. Он даст показания на кого угодно – на отца, на родную мать, если об этом попросит полиция или кто заплатит. Впрочем… Я очень сомневаюсь, что у Тоста вообще была мать. С таким свидетелем уголовное дело развалится на этапе предварительного следствия, оно не дойдет до суда. Я найму десяток адвокатов, если надо – сотню, и меня вытащат из тюрьмы через неделю. Или раньше. А вам придется испортить гору бумаги, отписываясь от моих жалоб. У вас есть хорошие ботинки?
– Не понял…
– Купите ботинки. Без хороших ботинок теперь нельзя. Придется много ходить. Из кабинета в кабинет, с этажа на этаж. От маленького начальника к большому. И так – изо дня в день, из недели в неделю. И в каждом кабинете вы будете надолго застревать и объяснять, на каком основании творите беззаконие. Задерживаете людей, учиняете форменный произвол… Хотели испортить жизнь мне, а выйдет наоборот. С Тостом вы ухи не сварите, а других свидетелей нет.
– Найдем, – пообещал Девяткин.
– Не тешьте себя пустыми надеждами. Верните мне документы, билет и проводите до вагона. Можете не извиняться. Извинения не принимаются.
– Ваш поезд уже ушел.
– Ладно, куплю другой билет. И уеду от вас, от всей московской полиции, которая меня так настойчиво опекает. И днем, и ночью. Кажется, я заслужил отдых.
Почему-то именно последние слова задели Девяткина за живое. Он тоже заслужил отдых, но последний раз был в отпуске полтора года назад, зимой. Отдыхал по казенной путевке в подмосковном санатории, где отвратительно кормили, а в номерах стояла температура, близкая к минусовой. Чтобы как-то скрасить быт и согреть холодную кровать, приходилось пить водку и заводить легкомысленные знакомства. Девяткин сбежал оттуда на десятый день: боялся, что заработает воспаление легких и белую горячку. А сегодняшний отгул полетел к черту из-за того, что у Рогова от страха сердце прихватило.
– Послушайте, Рогов, – процедил он сквозь зубы, – скоро от вашей спеси пустого места не останется. У меня на руках неоспоримые доказательства вашей вины. Так вот, недавно Тост и Шатун принимали участие в убийстве иностранца. И действовали они по вашему указанию. Наверняка Шатун пересказал ту сцену в подробностях и помянул человека, который подходил стрельнуть сигаретку.
– Глупость какая!
– Дослушайте. Вы думали, что шансов найти этого свидетеля – нет. Но он сам нашелся. Старый моряк в тот вечер испугался людей с оружием, спрятался в камышах и видел сцену расправы, от начала до конца. А потом запомнил номера машин, на которых уехали убийцы. Неделю он ходил сам не свой, не знал, что делать. Боялся не за себя, а за жизнь дочери и внуков. Боялся, что убийцы откупятся от ментов, явятся к нему в гости и устроят кровавую баню. Но на вторую неделю он надел военный мундир, повесил на грудь все награды и приехал по известному адресу: Петровка, 38. Потому что моряки не боятся такую шваль, как ты, усек? Ну, что теперь скажешь?
91 
