123 
Под «прочими» подразумевался в первую очередь Роговолт.
Поскольку от этих новгородцев можно было ожидать всего, в том числе и приглашения «на стол» какого-нибудь нурманского ярла, к их просьбе-требованию в Киеве отнеслись со всей серьезностью. Но отправлять на север Ярополка и Олега киевский князь не собирался. Ярополк, наследник, должен сидеть подле отца, а Олег слишком мал. Его можно посадить где-нибудь поблизости, под присмотром княгини Ольги, но не в далеком Новгороде. Владимир тоже пока еще мальчишка, но меч в руке держит крепко. И при нем – Добрыня, муж опытный и надежный. Таким образом можно было убить сразу двух зайцев: удовлетворить спесь новгородцев и с почетом убрать из Киева сына ключницы, к которому Святослав был расположен не меньше, чем к сыновьям законной жены. Новгород – не Киев. Даже не Смоленск. Но зато будет там Владимир князем, а не бастардом.
«Ни Ярополк, ни Олег княжить к вам не пойдут, – сказано было новгородцам. – Хотите князя от семени Рюрикова – просите Владимира!»
На том и порешили: по весне приедет к Святославу посольство от новгородской старшины – просить на княжение Владимира. Великий князь не откажет, а сам Владимир уже согласен.
«Стану князем – возьму за себя Рогнедку!» – с ходу объявил он дядьке.
«Сначала подрасти, – посоветовал племяннику Добрыня. – Хорошо ли, когда жених невесте макушкой до подбородка еле достает?»
«Я подрасту, – пообещал княжич. – И Рогнедку возьму. И Полоцк – тоже. А князя полоцкого ниже тебя посажу! Вот!»
«Так и будет», – сказал Добрыня, потрепав племянника по светлому затылку.
Духарев при этом разговоре не присутствовал. Иначе непременно задумался бы…
Когда Сергей вернулся в Киев, князя в Киеве не было. Зато присутствовал старший сын херсонского протевона Калокир. Вернее, патрикий Калокир. Кесарь ромеев Никифор возвел молодого крымского политика в патрицианское достоинство и прислал в Киев. Послом к великому князю тавроскифов. С деловым предложением, сути которого никто не знал, даже княгиня, у которой Калокир бывал не единожды.
Прибыл посол империи на боевом корабле, размерами вдвое превосходящем духаревского «Морского коня». Надо полагать, ромеи немало попотели на волоках. Еще Сергей знал, что знаменитых машин «огненного боя» на корабле нет. Опасаются византийцы за свою монополию на производство огнеметов. И правильно опасаются. Попадись такая штуковина Духареву, он бы ее мигом развинтил и исследовал. В компании хорошего кузнеца и мудрого парса. Спец по местным технологиям (кузнец) плюс местная наука (Артак) плюс менталитет выходца из техногенной эпохи почти наверняка раскололи бы этот орешек. И византийскому морскому превосходству настал бы конец.
Жить на корабле ромей не стал. Перебрался со своими людьми на византийское подворье. А корабль вытащили на берег и «законсервировали». Вывод очевиден: ромей намеревался непременно дождаться возвращения Святослава. Ну что ж, флаг ему в руки и свисток в зубы. Раньше середины марта-березня великий князь не вернется.
Глава двенадцатая
В которой Духарев лично знакомится с полномочным послом императора Византии патрикием Калокиром
Духарев сидел в Детинце «дежурным» воеводой. Обычно в отсутствие князя в Детинце заправлял Асмуд, но Асмуд уехал по каким-то личным делам, передав «дежурство» Духареву.
Вообще-то старший по Детинцу одновременно являлся и наместником великого князя, то есть высшей властью в Киеве. Но Духарев знал, что решать городские проблемы ему не придется. С такими вопросами киевляне обращаются в Вышгород, к Ольге. К князю идут только в критических случаях. Ну и, конечно, по воинским делам. Так что обязанности воеводы ограничивались опекой оставшейся в Детинце дружины, а это было нехлопотно, поскольку большая часть дружины тоже ушла вместе с князем. Остались в основном «детские» и отроки. У них – свои опекуны.
Одним из «детских» был младший сынок Духарева Славка.
Сейчас он внизу, во дворе, тренировался вместе с другими будущими гриднями. А Духарев занимался домашними делами: изучал роспись товаров, прибывших с последним караваном из Тмутаракани. Роспись делал кто-то из Мышовых приказчиков, но в правом углу стояла печатка Слады, подтверждавшая: все указанное – в наличии. Сергею оставалось выбрать то, что потребно для нужд его дружины, а всем прочим распорядится жена.
123 
