16 
Усадьба выглядела опустевшей. Ее обитатели попрятались или разбежались. Воины-магометане разошлись между сараями и конюшнями, окружая дом. Первая сотня выстроилась перед главными дверьми. Шлому помогли слезть с арбы.
Двери в дом были закрыты. Неужели этот глупец надеется, что жалкие стены его хлева могут остановить воинов хакана?
Двери открылись. Шлом облегченно вздохнул: Машег не убежал. Этого и следовало ожидать. Слишком горд и самоуверен, чтобы спасаться бегством.
Стражи хакана тут же окружили «карающую руку» плотным кольцом, защищая от возможного нападения. Правильно. С этого дурака станется: ещё бросится в бессмысленную атаку…
– Ты – Машег бар Маттах? – спросил командир магометан. Рожденный в Дамаске, он уже десять лет служил хакану.
– Я, – кратко ответил Машег. – Что вам нужно?
– Ты, – так же кратко ответил магометанин. – Величие и благословение земли, хакан Хузарии желает тебя видеть!
– Зачем?
– Ты спрашиваешь? – деланно удивился магометанин. – Желание твоего хакана – этого достаточно для тебя. Отдай свое оружие – оно тебе более не понадобится.
Командир стражников старался быть вежливым. Он очень хотел обойтись без драки. У Машега была слава храбреца и доблестного воина. Если придется брать его силой, могут пострадать воины Аллаха. Кроме того, хакан пообещал особую награду, если Машега привезут к нему живым, ведь Машег должен сознаться в совершенных преступлениях.
– Возьми! – Машег взмахнул руками, и обе его сабли покинули ножны.
Их острия глядели на магометан. Прикрытый облаченными в доспехи телами стражников Шлом сабель не видел.
– Что он с ним болтает… – недовольно пробормотал «рука хакана». – Три сотни против одного…
– Взять его! – закричал бар Йогаан. – Живо!
– Что за суслик там пищит? – осведомился Машег. – Кого ты привез ко мне, магометанин?
– Ну-ка пропустите!
Шлом протиснулся между стражниками. Это был день его торжества, и он хотел… Но перехотел, увидев оружие в руках Машега.
– Я – рука хакана! – закричал он через плечо Стражника. – Ты, Машег, – государственный преступник! Немедленно сдавайся!
«Что за дурак! – подумал командир магометан. – Теперь нам не взять преступника живьем!»
– В чем меня обвиняют? – холодно спросил Машег.
Он стоял один против сотни воинов, но, похоже, нисколько не боялся.
– Тебе незачем об этом знать! – Шлом бар Йогаан привстал на цыпочки: стражник был высокий – Шломова макушка едва возвышалась над его наплечником.
– По Закону ты обязан сообщить мне суть обвинения, – сказал Машег.
– Закон тебя больше не касается!
– Уверен? – Машег усмехнулся. – Это твои слова или слова хакана?
– Я – «рука хакана»! – воскликнул Шлом. – Мои слова – его слова! Брось оружие!
– Такой «рукой», как ты, я бы постыдился подтереться! – холодно произнес Машег. – В чем меня обвиняют, магометанин? – спросил он у командира наемников.
– Меня зовут Али-бей! – Командиру нравился этот хузарин. Али-бей уважал храбрецов. – Тебя обвиняют в заговоре против твоего господина, величия и благословения земли, хакана Хузарии! И еще в нарушении законов вашей веры.
Машег засмеялся:
– Мне нравится, что о нарушении Закона говоришь мне ты, магометанин!
Командир стражников пожал плечами:
– Ты можешь оправдаться, представ перед своим господином. Насчет твоей веры это его слова, не мои.
– Ты уверен, что моему другу дадут такую возможность?
Из дома на ступени вышел еще один человек. Али-бей его знал: Рагух, командир «белой» хузарской сотни.
Этот что еще здесь делает?
На мгновение у Али-бея мелькнула мысль: что если всадники Рагуха тоже здесь? Не потому ли так самоуверенно ведет себя Машег?
Но подумав, Али-бей эту мысль отбросил. Невозможно тайно увести из столицы сотню воинов. Да и не будут воины хакана драться с его личной охраной.
– Даю тебе последнюю возможность, Машег бар Маттах! – сурово произнес Али-бей. – Сдайся! И, клянусь, я не трону ни тебя, ни твою семью!
Прятавшийся за спинами наемников Шлом собрался возмутиться, но вовремя вспомнил, что Али-бей – магометанин, а для магометанина клятва, данная человеку другой веры, не стоит и четвертушки дирхема. Именно поэтому клятву верности хакану магометане давали в присутствии своего священнослужителя. Кроме того, Али-бей говорил только о себе. Ни бар Йогаан, ни стражники ни в чем не клялись.
16 
