очень нудно 
66 
Расстелили брезент; повеселевший Гречко хлебнул водки и улегся в тени. Только Радченко с беспокойством копался в барахле, шлепал себя по карманам и морщил лоб, вспоминая, куда сунул компакт-диск. Должен быть в рюкзаке, но его нет. Надо вспомнить. Итак, он стоит на площади у рынка, чувствует спиной взгляды местной братвы. Открывает багажник «Жигулей», первым делом достает из-под резинового коврика диск. И только потом оружие. Достает диск – и куда кладет? Как отрезало. Никаких мыслей. Кажется, в брючный карман засунул. Но, когда он переодевался в такси, в милицейских штанах ничего не оказалось. Это точно. Нет, наверняка он переложил диск в летние брюки. По-другому и быть не могло. Или в рюкзак сунул? Ведь не оставил же он диск в машине.
– Черт, ну надо же. Ну, бляха…
Радченко сел на брезент, прикурил сигарету и успокоил себя мыслью, что диск выпал где-то на дороге, когда он гнал на мотоцикле по трассе. Конечно же диск вывалился. И попал под колеса идущей сзади машины. Разлетелся в мелкие осколки, и будь здоров. Так все и вышло. Сто к одному – именно так.
* * *
В просторной гостиной с видом на Москву-реку Дунаева всегда чувствовала себя как дома. Здесь жила ее подруга, Елена Викторовна Лунева, знакомая еще со времен школьной юности, теперь она – заместитель директора информационного вещания на одном из центральных телевизионных каналов. Женщины уже второй час вспоминали годы юности, старый добрый Смоленск, первый приезд в Москву, неудачи, маленькие победы и снова неудачи. На кофейном столике красного дерева давно остыл чайник, к конфетам никто не прикоснулся, даже пирожные с заварным кремом и кусочками тропических фруктов остались нетронутыми. Но бутылку коньяка выпили почти до дна.
– Когда я первый раз попала на телевидение, то была просто ошеломлена, – сказала Ольга Петровна. – То есть не сама, конечно, попала, ты меня привела. За один день увидела столько знаменитостей, сколько не видела за всю жизнь по телику. Помнишь того спортивного комментатора? Ну, он курил на лестнице, а когда посмотрел на нас, вдруг сказал: «Девушки, у вас наверняка есть время, чтобы зайти ко мне. Выпьем в спортивной редакции по рюмке чая. И поговорим по душам». Не помнишь его? А я вот запомнила. И потом долго жалела, что мы так и не зашли.
Лунева механически кивала головой: за свою жизнь она свела знакомство с сотнями больших людей с телевидения, столько навидалась всяких видов, была в таких переделках и попадала в такие приключения, что какой-то несчастный комментатор из редакции спортивных программ с его двусмысленными предложениями давно стерся из памяти. Лунева была старше своей подруги на четыре года. И когда Ольга еще тренькала на пианино и ставила голос в смоленском музыкальном училище, она сумела перебраться в Москву, подцепить в ресторане одного стильного дорогого кадра, занимавшего какую-то должность в Останкино. И свела его с ума. Кадр развелся с женой, переехал в свою квартиру и даже купил широкую румынскую кровать. Какое-то время они жили как люди. Потом выяснилось, что этот хмырь – последняя скотина, а жена в его понимании это прачка и кухарка. Но к тому времени Лунева получила приличную работу в Останкино и, разменяв берлогу бывшего супруга, стала хозяйкой однокомнатной квартиры в Чертаново.
– А помнишь того мужика, который вызвал меня на собеседование? – спросила Дунаева. – А ты набралась наглости и явилась вместе со мной. А он сидит в кресле, надувает щеки, разглядывает твой шикарный бюст. И наверняка гадает про себя, не подкладываешь ли ты в лифчик ваты. Помнишь? И говорит тебе: спойте что-нибудь без аккомпанемента. А когда выяснилось, что певица это я, он заржал, как скотина. И спросил: «Девочка, на какой барахолке ты одеваешься? И где покупаешь косметику? Здесь телевидение. Центральное телевидение, а не бомжатник». А я ответила ему в том же роде. И мы выскочили из кабинета как пробки. Помнишь?
– Это помню, – кивнула Лунева и глотнула коньяка. – У меня потом были неприятности. Чуть не турнули. Господи, одна я знаю, что мне приходилось делать, чтобы сохранить место и подняться на ступеньку выше. В этой помойке под названием телевидение очень скользкие ступеньки.
Приехав завоевывать столицу, Дунаева сделала свой первый звонок с вокзала именно старой подруге. И в этот же день получила угол в ее комнате и обещание показать даровитую девчонку одному влиятельному продюсеру, а заодно знаменитому поэту-песеннику, который может замолвить словечко нужным людям. С тем продюсером ничего не вышло, а поэт-песенник, этот трухлявый гриб с понтами молодого бандита, на просьбу о помощи послал их подальше открытым текстом. И с другим продюсером не вышло, потому что с тем хамом можно было только через постель, никак иначе. И при этом никаких гарантий. И с композитором не получилось, потому что он переживал очередной бракоразводный процесс и целиком посвятил себя разделу имущества и денег. Одни обломы. Вспоминать больно и стыдно.
66 
