Последние отзывы

  36  

Девушка говорила по-английски, но значение ее слов не было тайной для немца, и он выкрикнул:

— А, так вы надеетесь на то, что сможете удрать отсюда. Ну уж нет, вы должны сначала закончить нашу сделку, потому что я так хочу. Я, великий Глобер, не позволю обращаться со мной так, будто вы имеете дело с нищим или каким-нибудь ничтожеством.

Не было ни малейшего сомнения в том, что этот человек находился сейчас в страшной злобе. Лицо его стало багровым от гнева, на лбу начали угрожающе набухать голубые вены, ноги немца находились в непрестанном движении, вследствие чего создавалось впечатление, что он пританцовывает от нетерпения и охватившей его ярости. Теперь уже не составляло ни малейшего труда понять, что это было лицо фанатика, человека, которого его эгоизм ввергал в бесконечные затруднения, так как он всегда считал, что даже малейшие прихоти будут удовлетворены.

Его успех, как великолепного фокусника, вскружил голову так же сильно, как иному пьянице стакан доброго вина. Как и все люди на свете, он постоянно испытывал неутолимую жажду успеха.

Герман Глобер говорил истинную правду, когда заявил Аме, что давал представления перед многими коронованными особами Европы. Он, безусловно, был гением в своем роде. Свою карьеру Глобер начинал как акробат; затем на непродолжительное время он сменил амплуа, став профессиональным борцом, и наконец нашел свое подлинное призвание. Он обладал способностью заставить три маленьких шарика делать практически все, чего хотел от них. А когда Глобер манипулировал булавами, казалось, что их перемещение осуществляется под действием каких-то невидимых проволочек или какого-то другого механического способа, а не благодаря искусным движениям его умелых пальцев.

Вполне возможно, что успеху Глобера способствовало его атлетическое сложение, высокий рост, отчего его искусство казалось более замысловатым и необычным, чем в том случае, если бы те же самые трюки выполнялись менее гибким и невысоким фокусником. Несмотря на то, что руки у него были крупными, а пальцы — толстыми, ему все-таки удавалось заставлять своих зрителей, какими бы именитыми они ни были, приходить в восторг.

Герман Глобер говорил правду и тогда, когда сказал его светлости, что заработал своим искусством целую кучу денег. В последние пять лет он вдруг обнаружил, что ему никак не удается потратить даже половину тех денег, которые он зарабатывает. Как это часто бывает, женщины его абсолютно не интересовали. Он любил вкусно поесть и хорошо выпить, ему нравилась дорогая одежда и еще более дорогие ювелирные украшения. Но этого человека не особенно заботило, где ему придется провести ночь. Его давнее пристрастие к акробатике сделало кости Германа Глобера настолько гибкими, что он мог бы с удобством расположиться на самой жесткой постели или даже просто на голой земле. Он любил путешествовать; ему вообще доставляло удовольствие переезжать с места на место, но большего всего на свете он любил самого себя.

На самом деле у этого человека было только одно пристрастие: Герман Глобер. По мере того как он становился старше и добивался большего успеха в жизни, Глобер все более проникался мыслью о собственной значимости, о своем уме. Он начал верить в то, что во всех своих деяниях непогрешим, что, если чего-то и пожелает в жизни, будет достаточно протянуть руку и взять это.

Как часто случается в жизни, у него появилась склонность к странным фантазиям. Именно эти вспышки фантазии заставляли его совершать довольно странные трюки и выдумывать необычные фокусы. И именно одна из таких вспышек заставила этого человека обратить внимание на герцога и девушку, когда они вышли из темноты дремучего леса и оказались около костра.

Сначала внимание Германа Глобера привлек герцог Мелинкортский — его изысканная одежда, сверкающая драгоценная пряжка на плече, манера высоко поднимать голову и, наконец, чувство собственного достоинства, которое было неотъемлемой частью характера этого человека. Но потом, с присущей ему верой в свою правоту, Герман Глобер подумал, что и он выглядел бы на месте герцога точно так же — он мог бы подойти к костру в развевающемся плаще, с высоко поднятой головой, сохраняя несколько презрительный вид при взгляде на людей, которые в тот момент сидели вокруг.

Потом заговорила девушка, и его внимание немедленно переключилось на нее, вызвав у Глобера волнение. Это было нечто такое, о чем он еще никогда прежде не задумывался, — мальчик, который будет разговаривать со зрителями от имени своего господина. Он слушал тихий, чистый голос Аме, и ему очень понравилось, как она произносила слова, как она взмахивала своей маленькой ручкой, как она, мягко улыбаясь, в улыбке приоткрывала губы. И вот, словно вспышка молнии, в голове его мелькнула идея.

  36