74 
Леона поспешила вслед за пожилой женщиной на берег. Там на приколе стояли три лодки, отнесенные как раз за линию прилива. К счастью, вода не так давно начала прибывать, и с их стороны не потребовалось особых усилий, чтобы оттащить маленькую лодку по прибрежной гальке и спустить ее на воду.
Юбка пожилой женщины промокла и прилипала к лодыжкам, но Леоне, подобравшей шлейф амазонки, удалось остаться сухой, пока наконец с последним толчком она не перелезла через борт и не забралась в лодку.
— Спасибо, — произнесла она чуть слышно. — Большое вам спасибо!
Она не осмеливалась повысить голос, но ответ женщины долетел до нее совершенно отчетливо:
— Да благословит вас господь! Я буду молиться, чтобы вы успели добраться до моего мальчика вовремя.
Лодка покачивалась на волнах, и Леона, вынув весло, с силой оттолкнулась от берега. Она отгребла немного, удаляясь от утесов из опасения, что прилив может внезапно подхватить лодку и швырнуть ее о камни. Затем, решив, что опасность миновала, девушка вставила весла в уключины и достала из кармана свечу, снятую ею с одного из канделябров в Клантонбери. Она вставила ее в рыбацкий фонарь.
— Возьми с собою хорошую свечу, — советовал ей Хьюго. — Тот хлам, который обычно используют рыбаки, дает света не более чем на несколько ярдов.
Зажечь свечу оказалось несколько более сложной задачей. Ей пришлось пригнуться почти к самому дну лодки, чтобы своим телом заслонить ее от ветра. Наконец она справилась с этим, и теперь фонарь горел ровным ярким пламенем.
Однако это само по себе было опасно. С вершины утесов за ней могли наблюдать, и Леона была вынуждена снять с себя жакетку и обмотать ею фонарь. Оставшись в одной тонкой рубашке из белого батиста, она невольно поежилась от холода под резким порывом пронизывающего ветра.
«Я смогу согреться, если буду продолжать грести», — подумала она и принялась равномерно работать веслами с точностью и четкостью, которым научил ее отец, когда она была еще совсем ребенком. Он был хорошим гребцом и выступал в студенческие годы за команду Оксфордского университета. Леона переняла от него умение грести легко и без усилий, так, чтобы не утомить себя, подаваясь вперед всем телом с каждым взмахом весла.
Она пыталась определить, который час. По ее расчетам, уже близилась полночь, и, судя по словам Хьюго, яхта должна была появиться с минуты на минуту. Отдалившись на значительное расстояние от берега, она упорно продолжала работать веслами до тех пор, пока не оказалась почти напротив бухты Ракли.
В темноте было невозможно что-либо рассмотреть, кроме неясных очертаний утесов на фоне ночного неба.
Леона невольно спрашивала себя, сколько пар глаз внимательно следили, как и она сама, не покажется ли впереди чуть заметный контур носа корабля. На яхте не зажигали огней, и она отлично понимала, что ей не удастся увидеть ее, пока она не подойдет почти вплотную.
Сейчас, перестав на время грести, девушка почувствовала пронизывающий холод. Но она не решилась снять жакетку с фонаря и ограничилась тем, что потирала энергично руки и даже похлопывала себя ладонями по телу, как делали работники на ферме в холодные утренние часы, прежде чем приступить к дойке.
Здесь, посреди открытого пространства, было очень тихо и пустынно. К счастью, море оказалось спокойным, и только легкая зыбь плавно раскачивала лодку, словно колыбель. Туман рассеялся, и над ее головой во всей своей красе сияли звезды, словно мириады глаз, наблюдавших за ней с высоты небес и недоумевавших, что ее сюда привело.
«Я люблю его!»
Ей казалось, что даже здесь она не могла убежать от голоса собственного сердца. Леона чувствовала себя такой маленькой и незначительной, находясь в полном одиночестве посреди бескрайней водной глади под огромным куполом неба, и вместе с тем все ее мысли и переживания были устремлены к одному человеку, единственному на всем свете.
«Вы так его любите?»
Ей ясно послышалась нотка любопытства в ласковом голосе герцогини, и теперь девушка знала со всей определенностью, каким должен был быть ее ответ:
«Я люблю его всем своим сердцем!»
Внезапно Леона вздрогнула. Она была уверена, что спереди до нее донесся какой-то слабый звук. Он повторился еще и еще раз — звук двадцати или тридцати весел, двигавшихся в воде. Она откинула жакетку, покрывавшую фонарь.
— Эй, на яхте! — крикнула она. — Опасность! Впереди опасность!
74 
