8 
– «Пропел гудок заводской, конец рабочего дня, но жаль, что у проходной никто не встретит меня…»
Сдала смену, отправилась домой пешком, не дожидаясь автобуса.
Липовый переулок стоял в стороне от дороги, заслоненный широкой полосой полудиких деревьев. Девушка шла по узкому проулку, любуясь пестротой цветов за невысокими штакетниками.
Ее старый домик не радовал глаз: серые, покрытые трещинами стены из оштукатуренных шлакоблоков давно нужно было красить. Открыла простую деревянную дверь, выкрашенную облупившейся от времени коричневой масляной краской, прошла в пристроенный к дому длинный дощатый коридор. Здание, построенное больше пятидесяти лет назад, ничем не отличалось от соседских: тридцать квадратных метров, из которых выкроены кухонька, прихожая и две микроскопические комнатки.
В ноги кинулся, умильно мурлыча, большой серый кот. Девушка погладила его, ласково приговаривая:
– Соскучился, бедненький! – щедрой рукой насыпала в чашку сухого корма.
Мурзик, демонстративно не обращая внимания на миску, старательно терся о ее ноги, давая понять, что он гораздо больше рад хозяйке, чем предложенной еде.
Выпила стакан воды, упала в постель, уснула, едва отдернув покрывало. Проснулась, как обычно, в три часа дня. Встала, умылась, пообедала магазинными котлетами с первой огородной зеленью. Не успела вымыть посуду, как раздалось завывание, больше похожее на сирену пожарной машины. Звонок, установленный дедом тридцать лет назад, вполне мог напугать любого вора, да и не только его… Мерзкий звук повторился, на этот раз уже более нетерпеливо. Она шагнула к дверям, желая, чтоб никто из соседей не заболел и ее профессиональные услуги не понадобились в очередной раз. Пол-поселка предпочитало не обращаться в поликлинику, по-соседски заглядывало к ней за врачебной помощью, зная, что она все равно не откажет.
Открыла дверь, вежливо поздоровалась, пытаясь скрыть недовольство. Перед ней стоял довольный собой и жизнью дядя Вася, уверенный, что его блистательное появление – радость для любого соседа в округе. Девушка обреченно вздохнула и пригласила его пройти.
Дядя Вася, полный жизни бодрячок, весьма упитанный и резвый для своих шестидесяти лет, идя следом за ней по полутемному коридору, докладывал об обстоятельствах своего нынешнего визита:
– Знаешь, Оля, мне тут наш участковый врач уколы прописал, – подразумевалось: тебя не тревожил, в поликлинику ходил, вот какой я деликатный, – так я сразу подумал: может, ты их мне и сделаешь? А то до больницы больно далеко… А я, ежели тебе нужно, тоже помогу.
Она не поверила, но виду не подала. Обещаний помочь наслушалась столько, что, будь из них выполнена лишь половина, дом у нее давно был бы в полном порядке. Уныло посмотрела на потолок, где после недавно прошедшей грозы темнело грязное сырое пятно. Крышу нужно было срочно латать. С тех пор как мать три года назад во второй раз вышла замуж и уехала к мужу в Подмосковье, уход за старым домом лег на ее слабые плечи. Были бы деньги, наняла бы строителей, сделала бы капитальный ремонт…
Пользуясь тем, что пациент не видит ее лица, скорчила зверскую рожу, взяла шприц и быстро сделала укол.
Сосед, заранее спустивший штаны с пухлых ягодиц почти до колен, крякнул, получив причитающуюся ему дозу лекарства, и, пробормотав ничего не значащие слова благодарности, поспешно покатился к себе, на ходу застегивая брюки толстыми непослушными пальцами.
Девушка прошла в комнату, надеясь хоть немного почитать. Но едва успела свернуться уютным калачиком на диване и открыть книгу, снова раздался звонок. Она затаилась, надеясь, что гость уйдет. Но не тут-то было – звонок зазвенел вновь, еще более требовательный и продолжительный. Смирившись со своей несчастливой судьбой, девушка неохотно побрела в коридор.
Не спрашивая, кто там, беспечно распахнула дверь и почувствовала, как прилипли к земле ноги и в животе что-то мелко задергалось, – в дверях стоял ночной тип, буровя ее неприязненным взглядом.
В дорогом светлом костюме, тонкой рубашке и шелковом галстуке он выглядел настоящим пижоном. Девушка провела ладонью по простенькому, запахивающемуся на груди халатику из синенького в белых ромашках ситца, смутилась и покраснела. Вспомнила, что она, вдобавок ко всем неприятностям, после сна не надела лифчик, занервничала еще больше. Стыдливо напряглась, но тут же гордо вздернула нос – ну что ж, не нравится, пусть не смотрит, она гостей не ждала, тем более таких. Грудь у нее упругая и высокая, если не присматриваться, то и не поймешь, что на ней ничего нет. Но на всякий случай отступила в тень неосвещенного коридора, рассчитывая на быстрый уход нового знакомого. Пускать его в свой дом она не собиралась.
8 
