очень нудно 
37 
Эмери не раз довелось вспомнить эти слова. Только при этом она мысленно добавляла, что плохое люди почему-то воспринимают охотнее, чем хорошее.
Дальше все было довольно просто и одновременно трагично для Эмери. Возродить былой интерес к себе в той мере, которая бы ее устроила, ей не удалось. Принадлежавшие ей фирменные салоны пустовали. Громоздившиеся на полках магазинов и складов товары практически не продавались. Выручки почти не было.
В результате Эмери не смогла собрать такое количество денег, которое было бы равнозначно сумме взятого у Лекса займа. Да что там, она и четверти не собрала!
А ведь с нее еще причитались проценты!
Между тем указанный в договоре срок стремительно истекал. И чем ближе была страшная дата, тем явственнее Эмери осознавала, кто является истинным виновником постигших ее несчастий.
Не коллега-модельер, нет! Враг оказался серьезнее.
Лекс Сеймур. Человек, чей брак Эмери успешно разрушила и которого продолжала любить. Теперь он брал реванш за все. Мстил и за себя, и за Селию, хоть и не общался с бывшей невестой — Эмери это знала. Мстил толково, вдумчиво, явно испытывая наслаждение. Играл с ней как кошка с мышкой.
Самое страшное, что Эмери продолжала любить его. Это было какое-то наваждение. Любовь становилась ее проклятием.
Дальше произошли вполне предсказуемые вещи. Долг Эмери погасить не смогла, выплатить проценты — тем более. Банк передал дело в суд, который постановил взыскать с нее все, что полагалось по договору.
Получив решение суда, Лекс немедленно заблокировал счета Эмери, благо почти все они обслуживались его банком. И хотя сейчас там лежали смехотворные по сравнению с прежними временами суммы, многие сочли бы их вполне достаточными для безбедного существования.
9
Так Эмери оказалась почти без финансов. У нее было немного наличности, но деньги быстро таяли.
Тем временем Лекс прибирал к рукам ее имущество. Первыми к нему перекочевали обувные фабрики, после чего фирма «Прескотт шуз» в ее прежнем виде перестала существовать. За ней последовал личный бизнес Эмери, включая торговую марку «Диззи Эмери».
Оба предприятия вкупе с фирменными магазинами едва покрыли сумму долга — как и предупреждал флегматичный менеджер принадлежавшего Лексу банка «Нэшнл траст». Оставались еще проценты.
В один прекрасный день Эмери получила письменное уведомление о том, что к такому-то числу ей следует освободить квартиру, в которой она проживает. В дальнейшем ее жилье будет продано, а деньги перейдут к банку «Нэшнл траст».
Пожалуй, из всех обрушившихся на Эмери несчастий это она восприняла наиболее болезненно.
Во-первых, о ее шикарных апартаментах, которые она со вкусом и выдумкой обставляла не один год, в договоре с банком не было сказано ни слова. Даже оценки этого объекта не проводилось. Если бы кто-то хоть полусловом намекнул, что Эмери может лишиться жилья, возможно, это отрезвило бы ее и она передумала бы брать кредит.
Во-вторых, подобный поворот был для нее верхом несправедливости. У нее просто в голове не укладывалось, как это ее могут выставить из ее собственной обожаемой, любовно обустроенной и такой уютной шестикомнатной квартиры!
Смогли.
Визит судебных приставов застал Эмери врасплох.
Обогнув парк, она подкатила к подъезду на своем «кадди» — так, подобно большинству прочих владельцев подобного транспортного средства, Эмери ласково называла свой второй автомобиль, «кадиллак», — и притормозила перед спуском в подземный гараж, потому что впереди нее полз какой-то «ауди». Не успела она это сделать, как за ней кто-то пристроился. Только Эмери бросила взгляд в Зеркало заднего вида и увидела, что это черный «форд», как дверца того открылась, выпуская тощего человека в очках, с залысинами и щеточкой рыжеватых усиков. Несмотря на жару — лето в прошлом году выдалось на удивление теплым и почти без дождей, — он был в темном костюме, белой рубашке и черном галстуке.
На похороны или с похорон, промелькнула в мозгу Эмери догадка.
Человек шагнул к ее «кадиллаку» и постучал в закрытое окошко — храня создаваемую кондиционером прохладу, Эмери держала стекла поднятыми.
Вид незнакомца не вызывал у нее подозрений. Кроме того, она была практически у себя дома, поэтому ей не пришло в голову, что не следует разговаривать с чужаком.
— Да? — сказала Эмери, опустив стекло на четверть.
37 
