очень нудно 
96 
— Нет, это ерунда! Этого никак не может быть! — После этих слов он повернулся на бок, подложил руку под щеку и крепко заснул.
Когда он открыл глаза, перед ним стоял молодой следователь.
— Пришлось открыть дверь запасным ключом, — извинился он, объясняя свое появление в номере. — А то я стучал, стучал, вы не открывали! Мало ли что бывает! — добавил он, а Серов, обалдело поводя глазами по сторонам, увидел в проеме двери молоденькое и любопытное лицо горничной. И тут он все вспомнил.
Опять на него навалилась тошнота, но усилием воли он загнал ее вглубь.
— Сколько сейчас времени? — спросил он.
— Шесть часов вечера, — отозвался следователь, посмотрев на часы. И хоть Серову было совершенно не до этого, он почему-то понял, что этот молодой парнишка провел на дежурстве бессонную ночь, мотался по городу туда-сюда и до сих пор не идет домой спать.
— Пойдем в ресторан, выпьем кофе! — пригласил он, и следователь, секунду подумав, согласился.
Полоса хорошей погоды, видимо, кончилась, и в приоткрытое окно ресторана Серов увидел вечернее белесо-серое небо. Собирался дождь. На ступеньку крыльца вспрыгнула ворона, раздобывшая где-то в обход бомжей кусок колбасы, и скосила на Серова хитрый глаз, твердо веря своей удаче. Потом к крыльцу подошла молоденькая девушка и, явно кого-то ожидая, оперлась спиной о перила. «У нее впереди еще целая жизнь», — вдруг подумал Серов. Ворона, не желая искушать судьбу, схватила свою добычу в клюв и улетела.
Официант принес кофе, и следователь решил прервать наблюдения за природой.
— Расскажите, что вам известно о взаимоотношениях вашей жены с Алексеем Фоминым, — сказал он Серову.
— Да я понятия не имею, кто это такой, — пожал плечами Славик в ответ.
— Это муж той женщины, которая стреляла в вашу жену.
— Которая убила мою жену, — уточнил Серов, и сама эта фраза показалась ему неправдоподобной и нелепой.
— Если быть совсем точным, она нанесла вашей жене телесные повреждения, повлекшие за собой смерть.
Следователь был сравнительно недавним выпускником университета и гордился своими знаниями.
— Я не знаю ни эту женщину, ни ее мужа, — сказал Серов, — и у меня неотвязно в голове свербит мысль, что произошла какая-то чудовищная ошибка. Эта женщина убила мою жену по ошибке!
— Ну не скажите! — покачал головой следователь. — А вот Алена Фомина утверждает…
— Алена Фомина — это кто? — перебил Серов.
— Ну, это та самая женщина. — Следователь стал ощущать раздражение от непонятливости Серова. — Так вот, Алена Фомина утверждает, что ваша жена на протяжении ряда лет преследовала ее мужа.
Серов довольно тупо смотрел на следователя и изредка моргал глазами.
«Бред какой-то!» — хотел сказать он, но потом вдруг задумался… А следователь продолжал:
— По всей вероятности, преступление было совершено на почве ревности. Мной установлено, что ваша жена почти с детских лет с Фоминым была хорошо знакома. Они уроженцы одного города, в одно время учились и в молодости, вероятно, были друг в друга влюблены. Родители вашей жены, кстати, им пришлось сообщить о происшедшем, до сих пор помнят знакомого их дочери Алешу Фомина. Алена Фомина утверждает, что ваша жена преследовала ее мужа, звонила домой по телефону, встречалась и имела с ним интимные отношения. Фомин говорит, что у него с Нечаевой была прочная многолетняя любовная связь, укрепившаяся в последние два года. Он дал показания, что регулярно, раз в две недели, приезжал в Москву, где подолгу виделся с Нечаевой, приводит эпизоды, как они ходили в театры, например, в театр Ленинского комсомола на «Чайку», в рестораны, имели в Москве интимные отношения. У меня нет повода не верить ему. Хотя… — Следователь перестал говорить и посмотрел на Серова. — Фомин уже успел нанять очень хорошего адвоката. Его жена по совету этого адвоката строит из себя ненормальную. Вы должны понимать, что для того, чтобы выгородить жену, Фомин может сказать все, что угодно, вплоть до того, что у них с Нечаевой были общие дети. Вот, кстати, он и машину ей ремонтировал по ее просьбе…
Следователь говорил неторопливо, дежурным тоном, но Серов чувствовал, что безразличия в его голосе нет. Видно, следователь еще не разучился испытывать сострадание, жалость, желание докопаться до истины. А вот сам Серов по отношению к своим больным уже, как правило, не чувствовал ничего, кроме профессионального интереса. Этот парень стал ему симпатичен.
96 
